Годовщина референдума об автономии Ида-Вирумаа, или "Эстонское Приднестровье" осталось не рождённым
"Какой референдум? Нет, я не знала", — говорит Юлия, светловолосая нарвитянка средних лет, за день до 20-й годовщины референдума об автономии Ида-Вирумаа. „Скажите мне, как такое дело может быть разумным? — недоумевает женщина. — Какая автономия? У нас здесь в Эстонии — 1,2 млн человек. Что за автономия? Для кого? Это — эстонская территория, там — российская".
Но — да — воспоминаний о тех днях у нее нет, хотя ей 42 и она могла бы помнить народное голосование по вопросу территориальной автономии, проведенное 16-17 июля 1993 года в трех городах Ида-Вирумаа, пишетEesti Päevaleht.
Референдум получил голоса "за", переполошил слабые силы обороны молоденькой республики и закаленного в кризисных ситуациях посла США Роберта Фрезера. После того, как Госсуд объявил референдумы в Нарве, Кохтла-Ярве и Силламяэ антиконституционными, из движения за автономию будто выпустили пар. "Эстонское Приднестровье" осталось не рожденным.
„Вряд ли молодое поколение нарвитян еще помнит этот референдум. Если только кто-то не рассказал. Вообще же попытка автономии ушла в небытие", — рассуждает директор Нарвского колледжа Катри Райк. По ее словам, в остальной Эстонии может создаться впечатление, будто новое время началось в августе 1991 года. Однако до 1994 года пересечение границы с Россией было для нарвитян безвизовым, поэтому духовная граница была гораздо более размытой. "Некоторые вещи попадали в Нарву позже, чем в прочие регионы", — отмечает Райк.
Многолетний нарвский руководитель и нынешний депутат РийгикогуМихаил Стальнухин также признает, что тему надо освежить, и думает, что, поскольку тогдашние события не запомнились, то, очевидно, сам он в референдуме не участвовал.
„Меня удивило, что в нем здесь участвовало 54% граждан, имеющих право голоса", — бросает Стальнухин тень сомнения на результаты голосования. Логика депутата — летом город довольно пуст, значительная часть нарвитян перебирается на дачи: "Это фантастическая цифра. Как утверждают, участвовало 54%, поддержало автономию 52% из них. В пересчете на все население это более 20% поддержки, то есть референдум, очевидно, был не такой уж важной вещью".
"Помочь" были готовы казаки
В свое время Нарва была местом, где сине-черно-белый стяг и памятник Ленину существовали одновременно. „Самое большое потрясение для меня было, когда я отправился в горсобрание и хотел пройти к председателю Владимиру Чуйкину, а из его кабинета вышли три казака", — вспоминает 78-летний Рейн Анник, тогдашний глава городских электросетей.
Насколько он помнит, это были крепкие мужики с усами и в форме, с саблями на поясе. „Я спросил у Чуйкина, кто эти его странные друзья. Он ответил, что они помогут нам при возможности, если будет необходимость. Разговор перешел на создание временной границы, она располагалась на дороге из Нарва-Йыэсуу, ведущей прямо на Таллиннское шоссе, а оттуда — на Аувере", — рассказывает Анник.
Примером для автономного региона служила образованная в 1992 году в Молдавии русскоязычная и проимперская Приднестровская Республика. „Так как Чуйкин был родом оттуда, ему пришла мысль, что надо поехать туда и добыть для города арбузов, которые были тогда в дефиците, — вспоминает Анник. — Я понял, что дело далеко не в арбузах. Через неделю он вернулся, арбузов город не получил, но в Ивангород доставили тело одного из визитеров, который погиб в Молдавии". Модель успеха дала трещину.
Нарва стала еще менее эстонской
Почему же сейчас Нарва спокойна? Стальнухин: „Сейчас все намного цивилизованнее. Мы видим возможности — как можно защищать свои права в рамках эстонского законодательства. Тогда этого еще не видели".
Но куда все же делся мятежный дух Нарвы? По словам Анника, помогло то, что первые шаги эстонского государства были достаточно конкретными: „Я прожил здесь всю жизнь и видел, что действует на русских. Сильная рука, порядок, парад, власть. Если эти признаки есть, то они уважают это".
Однако то, что Ленина увезли в музей, еще не означает победы сине-черно-белого. В дни восстановления независимости в эстонской фракции горсобрания заседал десяток депутатов, теперь там лишь один эстонец.
Если сравним с началом 90-х, теперь здесь больше эстонского государства? "Нет-нет, его стало меньше. Русский по национальности житель Нарвы не знает об эстонском государстве, Эстонии, жизни в Эстонии абсолютно ничего. Он ограничивается Силламяэ. Телевидение — российское, общаются со своими родственниками по ту сторону границы. Какое отношение ко всему этому имеет Эстония? Английский язык — пожалуйста. А эстонский… Некоторые дети немного знают", — описывает ситуацию Анник.
Райк дополняет, что еще в 1996-1997 годах настрой был иным. Но негативное отношение русских к герою Бронзовой ночи Андрусу Ансипу переносят на всю Эстонскую Республику.
Спрашиваю у Михаила Стальнухина, что делает Нарву городом Эстонии? "Главным образом история, а процент русскоязычного населения вырос с 96 до 97", — отвечает он.
Но — да — воспоминаний о тех днях у нее нет, хотя ей 42 и она могла бы помнить народное голосование по вопросу территориальной автономии, проведенное 16-17 июля 1993 года в трех городах Ида-Вирумаа, пишетEesti Päevaleht.
Референдум получил голоса "за", переполошил слабые силы обороны молоденькой республики и закаленного в кризисных ситуациях посла США Роберта Фрезера. После того, как Госсуд объявил референдумы в Нарве, Кохтла-Ярве и Силламяэ антиконституционными, из движения за автономию будто выпустили пар. "Эстонское Приднестровье" осталось не рожденным.
„Вряд ли молодое поколение нарвитян еще помнит этот референдум. Если только кто-то не рассказал. Вообще же попытка автономии ушла в небытие", — рассуждает директор Нарвского колледжа Катри Райк. По ее словам, в остальной Эстонии может создаться впечатление, будто новое время началось в августе 1991 года. Однако до 1994 года пересечение границы с Россией было для нарвитян безвизовым, поэтому духовная граница была гораздо более размытой. "Некоторые вещи попадали в Нарву позже, чем в прочие регионы", — отмечает Райк.
Многолетний нарвский руководитель и нынешний депутат РийгикогуМихаил Стальнухин также признает, что тему надо освежить, и думает, что, поскольку тогдашние события не запомнились, то, очевидно, сам он в референдуме не участвовал.
„Меня удивило, что в нем здесь участвовало 54% граждан, имеющих право голоса", — бросает Стальнухин тень сомнения на результаты голосования. Логика депутата — летом город довольно пуст, значительная часть нарвитян перебирается на дачи: "Это фантастическая цифра. Как утверждают, участвовало 54%, поддержало автономию 52% из них. В пересчете на все население это более 20% поддержки, то есть референдум, очевидно, был не такой уж важной вещью".
"Помочь" были готовы казаки
В свое время Нарва была местом, где сине-черно-белый стяг и памятник Ленину существовали одновременно. „Самое большое потрясение для меня было, когда я отправился в горсобрание и хотел пройти к председателю Владимиру Чуйкину, а из его кабинета вышли три казака", — вспоминает 78-летний Рейн Анник, тогдашний глава городских электросетей.
Насколько он помнит, это были крепкие мужики с усами и в форме, с саблями на поясе. „Я спросил у Чуйкина, кто эти его странные друзья. Он ответил, что они помогут нам при возможности, если будет необходимость. Разговор перешел на создание временной границы, она располагалась на дороге из Нарва-Йыэсуу, ведущей прямо на Таллиннское шоссе, а оттуда — на Аувере", — рассказывает Анник.
Примером для автономного региона служила образованная в 1992 году в Молдавии русскоязычная и проимперская Приднестровская Республика. „Так как Чуйкин был родом оттуда, ему пришла мысль, что надо поехать туда и добыть для города арбузов, которые были тогда в дефиците, — вспоминает Анник. — Я понял, что дело далеко не в арбузах. Через неделю он вернулся, арбузов город не получил, но в Ивангород доставили тело одного из визитеров, который погиб в Молдавии". Модель успеха дала трещину.
Нарва стала еще менее эстонской
Почему же сейчас Нарва спокойна? Стальнухин: „Сейчас все намного цивилизованнее. Мы видим возможности — как можно защищать свои права в рамках эстонского законодательства. Тогда этого еще не видели".
Но куда все же делся мятежный дух Нарвы? По словам Анника, помогло то, что первые шаги эстонского государства были достаточно конкретными: „Я прожил здесь всю жизнь и видел, что действует на русских. Сильная рука, порядок, парад, власть. Если эти признаки есть, то они уважают это".
Однако то, что Ленина увезли в музей, еще не означает победы сине-черно-белого. В дни восстановления независимости в эстонской фракции горсобрания заседал десяток депутатов, теперь там лишь один эстонец.
Если сравним с началом 90-х, теперь здесь больше эстонского государства? "Нет-нет, его стало меньше. Русский по национальности житель Нарвы не знает об эстонском государстве, Эстонии, жизни в Эстонии абсолютно ничего. Он ограничивается Силламяэ. Телевидение — российское, общаются со своими родственниками по ту сторону границы. Какое отношение ко всему этому имеет Эстония? Английский язык — пожалуйста. А эстонский… Некоторые дети немного знают", — описывает ситуацию Анник.
Райк дополняет, что еще в 1996-1997 годах настрой был иным. Но негативное отношение русских к герою Бронзовой ночи Андрусу Ансипу переносят на всю Эстонскую Республику.
Спрашиваю у Михаила Стальнухина, что делает Нарву городом Эстонии? "Главным образом история, а процент русскоязычного населения вырос с 96 до 97", — отвечает он.