ИОН КОСТАШ: 7 АПРЕЛЯ=10 НОЯБРЯ?
Пребывание Владимира Воронина у власти дважды совпало с резонансными массовыми беспорядками. При Воронине – министре внутренних дел 10 ноября 1989 года толпа штурмовала здание МВД. При Воронине – президенте бунтующие ворвались в здания парламента и президентуры. «Анализ этих событий наводит на мысль о большом сходстве организации погромов административных зданий, - считает экс-министр внутренних дел, генерал в запасе Ион Косташ. – Один стиль, один почерк, в обоих случаях – никаких последствий для организаторов погромов. Лично мне это кажется странным».
События 7 апреля еще свежи в памяти. Что же произошло 10 ноября 1989 года и в чем сходство? Мы попросили генерала, экс-министра МВД (1990-1992 годы) рассказать об этом подробнее. Думаем, эта информация окажется не только интересной для читателей, но и весьма полезной для следствия.
1.
Мой предшественник на посту главы МВД Владимир Воронин был министром всего шестнадцать месяцев. Он был назначен на этот пост согласно бытовавшей тогда практике – «бросать», назначать чиновника из советско-партийного аппарата на руководство МВД. Так выпускник торгово-кооперативного техникума, начинавший свою карьеру в качестве заведующего дубоссарской хлебопекарней, первый секретарь Бендерского ГК КПМ, за ночь стал министром внутренних дел. Ему, капитану запаса, срочно, как это тогда практиковалось, присвоили специальное звание генерал-майора милиции. Но, не пройдя офицерской школы, он был чужд таким понятиям, как офицерская честь, офицерское достоинство.
Впоследствии Воронину почему-то приписывали «полицейский» менталитет, но это было его личное качество, а не следствие профессиональной деформации в МВД. В милицейской системе этот министр был чужим. По своей сути он был и навсегда остался советско-партийным работником послевоенной эпохи: грубым, спесивым, высокомерным, уверенным в том, что ему все можно.
Воронин как настоящий партийный карьерист, избегал острых углов, а в скандальных ситуациях старался уходить в тень, переводя стрелки на других. В памяти сотрудников аппарата он остался человеком с вечно суровым, озабоченным, каменным выражением лица. Главу МВД отличали жестокость, злопамятность и непомерное самолюбование – и те же качества он проявил впоследствии на посту президента страны.
Одним из ключевых моментом пребывания Воронина на посту министра стал штурм здания министерства внутренних дел 10 ноября 1989 года – в день советской милиции. Тогда многие считали, что агрессия народного фронта, собравшего толпу, подогревалась самим же Ворониным, который всячески поносил фронтистов в своих выступлениях. В событиях того дня было очень много странного, необъяснимого, провокационного. Серьезного расследования этого события так и не провели, официальная версия не была обнародована, а вещественные доказательства – изъятые прокуратурой «в помощь следствию» фото- и видеоматериалы журналистов – исчезли бесследно. Кому это было выгодно, можно догадаться, если вспомнить, что уже через неделю после погрома МВД, 16 ноября, на внеочередном пленуме ЦК КПМ, Семен Гроссу лишился должности первого секретаря, а на смену ему пришел Петр Лучинский. Фактически это была подготовка смены власти.
2.Впоследствии неоднократно проводились параллели между событиями 1989 года и разгромом административных зданий в центре Кишинева 7 апреля 2009 года. Действительно, много общего в сценарии, просматривается единый «почерк». По сути, 7 апреля – это ремейк 10 ноября. Оба раза Воронин лицемерно вменял себе в заслугу то, что не отдал указаний стрелять в толпу. Оба раза штурмующие оказались вооружены булыжниками, которые ни с того ни с сего нашлись в большом количестве в центре столицы. Свидетели событий 10 ноября 1989 года рассказывали, что это был камень из карьера – щебень крупной фракции (70-120 миллиметров), который используется для строительства дорог, причем привезли его на двух КАМАЗах без номеров, замеченных на пересечении улицы Ленина с улицами Котовского и Армянской. Те же свидетели, работники карьера Прункул, указывали, что 10 ноября такой камень грузили у них в карьере…
С течением времени многое забылось, и Воронину стали приписывать особые заслуги в отражении штурма МВД и защите здания от штурмовавшей его толпы. Когда президент-коммунист заключил так называемую «чудовищную коалицию» с лидером ХДНП Юрием Рошкой, много говорили и писали о том, что якобы их взаимопонимание родилось как раз в тот день, когда толпа пыталась разгромить здание министерства внутренних дел и что они тогда вдвоем якобы спасли его от разрушения. Однако у меня эта легенда вызывает сомнения. 28-летний Рошка, в 1989 году положивший на стол комсомольский билет и ставший одним из учредителей фронта, только начинал подбираться к абсолютному контролю над НФМ. Вряд ли Воронин хотел и мог говорить в четыре глаза именно с ним, когда рядом находились более авторитетные лидеры - Леонида Лари, Петру Бубуруз, братья Гимпу. Ситуация настолько вышла из-под контроля, что даже они ничего не могли сделать – а уж Рошка и подавно.
Что же происходило на центральной улице столицы 10 ноября? Будучи министром внутренних дел, я ознакомился с заключением МВД, сделанным по горячим следам. Несмотря на то, что его авторы были лояльны министру, они не могли утаить фактов, которые сегодня мало кому известны, так как Воронин их никогда не афишировал. Сразу бросается в глаза следующее обстоятельство. Конфликт разворачивался примерно с 14.00 до 23.00, то есть на протяжении девяти часов. Было бы логично, если бы Воронин сразу же возглавил оборону здания, в котором находились оружие и секретные документы, которое было символом порядка в государстве. Но министр, как ни странно, отсутствовал почти пять часов, до 18.30, то есть все время, пока шла эскалация напряженности. С самого начала и до 20.00 приказы отдавал замминистра, генерал-майор милиции Г.Жуков, – высокопрофессиональный и ответственный специалист, который без колебаний принял всю ответственность на себя. Впоследствии Воронин обвинил его в плохом командовании при обороне здания МВД, после чего генерал Жуков, как и подобает офицеру, человеку чести, подал рапорт об отставке и уехал в Россию.
После 20.00 в МВД прибыла группа депутатов и лидеров НФМ, которая фактически разделила ответственность с министром внутренних дел и стала для него прикрытием. Интересная деталь: Воронин начал отдавать приказы лишь тогда, когда получил возможность согласовывать их. Создается впечатление, что во время штурма министр всячески уходил от ситуаций, в которых ему пришлось бы принять решение самостоятельно, и по партийной привычке создавал обстановку коллективной ответственности.
Считаю, что не во вред правде будет более детальное описание того, как разворачивались события в тот злополучный день.
3.
10 ноября 1989 года, около 14.00, поступила информация о том, что толпа примерно в двести человек, собравшаяся у памятника Штефану чел Маре, собирается блокировать здание МВД. До этого сторонники НФМ неоднократно пытались силой ворваться в здания райисполкомов и райкомов партии.
В 15.30 первый заместитель министра Георгий Жуков по телефону дал команду командиру воинской части 5447 полковнику Петру Живоре привести в готовность личный состав полка милиции, чтобы при необходимости защитить здание МВД. К 15.00 в здание министерства прибыло 84 сотрудника ОМОНа - отряда милиции особого назначения, а к 16.30 во дворе собрались 147 военнослужащих воинской части 5447.
В 16.50 к центральному входу в здание МВД подошли человек десять с плакатами, на которых было написано: «Насилие порождает насилие», «Долой антинародную милицию», «Вы почему бьете своих братьев?», «Переплавить дубинки на презервативы», «Демократия от 7 ноября» (последний – с изображением дубинки и пятен крови). В это время на пересечении бывшего проспекта Ленина с улицей Армянской уже столпилось около 150 человек. Другая группа находилась в арке дома напротив здания МВД (сейчас этой арки уже нет, в ней построен бутик). На смычку с протестующими шла толпа от памятника Штефану чел Маре. У памятника остались «дежурные», которые направляли прибывавших людей к зданию МВД.
Главным требованием толпы было освободить задержанных во время несанкционированных митингов и шествий, когда раздавались призывы к блокированию административных зданий. В частности, призывали вооружиться подручными средствами и «проучить» милицию, агитировали поджигать милицейские машины и нападать на полицейских. Эти призывы были услышаны: 12 марта группа лиц во главе с Виорелом Тутунару в ходе несанкционированного митинга у здания ЦК КПМ напала на безоружных милиционеров, стоявших в цепочке охраны, и причинила ряду сотрудников телесные повреждения. В этих условиях партийная верхушка, тем не менее, организовала 7 ноября военный парад и демонстрацию. Толпа попыталась их сорвать, но помешала милиция, после чего антимилицейские настроения резко возросли, как и намерения расправиться с сотрудниками МВД.
В 17.00 начальник дежурной части МВД подполковник В.Запорожцев, возвращаясь с происшествия на центральном рынке, не смог пройти в здание МВД и распорядился задержать одного из протестующих. За ним в вестибюль министерства с улицы зашли еще шестеро. Начальник политотдела полковник Михаил Попов побеседовал с ними и выяснил, что это студенты. Молодых людей отправили в Ленинский РОВД для составления протокола.
Толпа в этот момент насчитывала около 300 человек. В передние ряды выдвигались взвинченные женщины, которые громко оскорбляли сотрудников и требовали освобождения задержанных. С собравшимися пытались беседовать секретарь парткома МВД А.Чайковский, начальник УУР В.Прокопчук, замминистра Константин Анточ, заместитель начальника ООП УВД Борис Муравский, начальник политотдела Михаил Попов, заместитель начальника УВД Кишинева В.Белецкий. Все они по очереди через мегафон просили людей разойтись. Однако толпа все больше напирала, придвигаясь к дверям здания.
К 18.15 во двор МВД прибыло еще 150 военнослужащих воинской части 5447, а на крыльцо, по указанию Жукова, вышло 84 бойца ОМОН, которые выстроились в две шеренги. Только десятеро были экипированы средствами защиты. Толпа, по оценкам авторов сделанного впоследствии заключения, достигла уже полутора тысяч человек. В адрес работников МВД раздавались выкрики: «Палачи!» и «Фашисты!». Затем в группу ОМОН через головы сотрудников бросили мусорную урну. Люди выражали ясное намерение ворваться в здание, и в 18.20 Жуков дал команду бойцам ОМОН оттеснить собравшихся с крыльца. Когда народ теснили вниз со ступеней, кто-то бросил взрывпакет. На шум из арки дома напротив выбежало еще около тысячи человек, они перешли проспект и стали бросать в милиционеров камни, бутылки, металлические штыри. В этот момент к толпе было применено «средство ПР-73» - попросту говоря, резиновые палки.
Оттесняя толпу, милиционеры задерживали наиболее агрессивных, отправляли их в РОВД. По распоряжению замминистра Валерия Гарева часть сотрудников аппарата была направлена на усиление охраны зданий ЦК КПМ и Совета министров МССР, так как существовала реальная опасность того, что толпа двинется штурмовать их.
Около 18.30 по приказу Жукова 150 военнослужащих вышли на проспект со двора через служебные ворота и оттеснили толпу от входа в здание в сторону улиц Котовского (ныне – Хынчешть) и Армянской. Одновременно Жуков распорядился ввести в действие план охраны здания МВД при чрезвычайных обстоятельствах, усилив все посты аттестованными сотрудниками аппарата. По тревоге был поднят личный состав городских и районных отделений внутренних дел республики и другие подразделения.
К этому времени толпа насчитывала около трех тысяч человек. Сотрудники ОМОН и военные оттесняли штурмовиков. Последние разделились на две группы и попеременно бросали камни, палки, бутылки с зажигательной смесью, взрывпакеты. Женщины подбирали все это и приносили обратно.
4.
Как ни странно, все это время Воронин находился на заседании президиума совета министров МССР и вернулся оттуда только тогда, когда было ранено уже около десяти милиционеров и когда его отсутствие уже начало вызывать вопросы. Министр распорядился вызвать медицинскую бригаду и пожарные службы. К 18.55 прибыли две пожарные машины. Лишь в этот момент между защитниками здания была налажена радиосвязь, что позволило маневрировать.
К 19.00 нападающие стали бить стекла витрин магазинов вдоль проспекта Ленина. Возникла реальная опасность ограбления магазина золотых изделий «Ауреола». По команде Жукова было применено спецсредство «Черемуха» (из пяти штук сработали три).
В 19.00 в здание МВД вошел народный депутат СССР священнослужитель Петру Бубуруз. Он предложил Воронину выступить перед толпой. Однако тот не решился. Сначала через громкоговоритель машины ГАИ, а затем через мегафон с проезжей части проспекта Бубуруз сам обратился к народу. Его забросали камнями, и священник скрылся в здании МВД.
Около 20.00 толпа еще больше увеличилась: впоследствии при анализе ее оценили в 10 тысяч человек. Вторично была применена «Черемуха», что помогло несколько рассеять нападающих. В здании МВД появились заместители председателя Совмина МССР М. Платон и А.Сангели, председатель кишиневского горисполкома В. Добря, его заместитель В.Ткаченко, народные депутаты СССР Григоре Виеру, Антон Грэждиеру, Леонида Лари, Николае Дабижа, члены исполкома НФМ Георге Гимпу, Михай Гимпу, Юрие Рошка и другие. Через громкоговоритель машины ГАИ и через мегафон с балкона министерства они обращались к собравшимся с просьбой прекратить беспорядки и направиться для проведения митинга к площади. Но никто этих призывов не слушал и им не подчинялся.
Представители НФМ предложили Воронину увести милицию в здание МВД, предположив, что это успокоит толпу. Это был самый неразумный план из всех возможных. Ведь к этому моменту было уже абсолютно ясно, что собравшиеся не подчиняются даже самым авторитетным из присутствовавших политиков. Но министр решил, что это хорошая идея. Силы защитников здания МВД были сняты с позиций на улицах Армянской и Котовского. Милиционеры и военнослужащие вошли в здание. Лишь небольшое количество сотрудников осталось охранять центральный вход.
Начиная с 19.00 замминистра Владимир Моложен по поручению Воронина связывался со штабом ВВ МВД СССР и управлением ВВ по Украине и Молдове, прося разрешения задействовать воинскую часть 7481 для охраны здания МВД. Оно было получено в 20.45. Еще до этого Воронин приказал раздать оружие сотрудникам министерства, предупредив, что применять его можно только по команде министра.
После того, как милиция была уведена с улицы, толпа стала нападать еще ожесточеннее, пытаясь проникнуть в здание и во двор. Офицеры производили предупредительные выстрелы холостыми патронами и боевыми в воздух. Бутылки с зажигательной смесью вызвали пожары в некоторых кабинетах министерства и на балконе, куда выходила дверь приемной министра. Пожарные машины не могли подъехать к зданию, так как их атаковали нападавшие. Один из штурмующих забрался на балкон, пытаясь укрепить там триколор, но был задержан. Другие лезли в окна горевших кабинетов.
В 21.00 прибыл сводный отряд воинской части 7481 – 150 военнослужащих, которые оцепили здание с тыльной стороны и частично разместились в вестибюле. К этому моменту толпа сосредоточила свои усилия на центральном входе. Защитники несли потери, и Воронин дал команду снова применить «Черемуху». 162 единицы спецсредства применялись с 22.10 до 23.00.
Только после этого нападавшие стали отходить в сторону площади Победы. Впоследствии там состоялся митинг, в котором участвовали руководители НФМ и депутаты ВС СССР. По окончании митинга в 00.30 11 ноября толпа стала расходиться и к 2.30 рассеялась.
5.
10 ноября было задержано 75 участников массовых беспорядков. По указанию Воронина, который ссылался на просьбы лидеров народного фронта, после составления административных протоколов всех отпустили еще до 22.00. Эти люди сделали выводы о том, что нарушать порядок можно безнаказанно. Лишь один из задержанных, находившийся в розыске, был доставлен в СИЗО Кишинева. О Виореле Т. стоит рассказать подробнее, потому что таких, как он, было немало в те годы на митингах, и нередко именно они толкали толпу на безответственные действия.
Будучи родом из села Карпешты Леовского района, Т. год учился в кишиневском электромеханическом техникуме - но бросил его, затем поступил в кишиневский политехнический институт – был исключен за хулиганство, стал студентом факультета журналистики кишиневского госуниверситета – был исключен за неуспеваемость. После этого Т. уехал в Таллин, пытался поступить в Ленинградский вуз, работал на судоремонтном заводе в Риге, после драки был доставлен в психиатрическую больницу. Намереваясь эмигрировать в Италию, изменил имя на «Виорелло» и добивался приема в итальянском посольстве в Москве.
В 1977 году Т. убил в драке человека, был осужден на 12 лет, в лагере писал жалобы, пытался поджечь себя, утверждал, что по его повести создан фильм «Я хочу петь». Был переведен в тюремную психбольницу в Эстонии, где, по наблюдениям врачей, демонстрировал «спутанность сознания, расстройство мышления, соскальзывание». Трижды ему ставили психиатрические диагнозы, всякий раз разные. Затем у «Виорелло» началась «стойкая ремиссия», и его направили для продолжения принудительного лечения в Молдову. Там он работал в швейном цехе пенитенциара, сочинял стихи, писал рассказы, заявил, что пересмотрел свои взгляды, будет работать и поддерживать родителей. В итоге в 1985 году его выпустили с формулировкой «подлежит учету как социально опасный больной из-за агрессивных проявлений при обострении болезней».
Выйдя на свободу, Т. стал регулярно нарушать общественный порядок. Его задерживали за оскорбление депутатов и работников милиции, за то, что отправлял естественные потребности у всех на виду перед кинотеатром «Флакэра», за хулиганское нападение на лечивших его окулистов 3-й горбольницы и т.д.. Этот нездоровый, но крайне активный и заводной человек был завсегдатаем митингов. Кто прятался за спинами таких, как он? Кто советовал людям с неустойчивой психикой нападать на депутатов и блокировать административные здания? Эти вопросы себе задавали в то время
многие: ведь такие акции, как штурм МВД, компрометировали национально-освободительное движение и давали в руки козыри его критикам в Москве и Тирасполе.
6.
В результате штурма МВД пострадало 145 военнослужащих, из них 34 были госпитализированы, четверо – в тяжелом состоянии. Получили травмы 73 сотрудника милиции, девятеро были госпитализированы. Впоследствии, оценивая нанесенный зданию ущерб, МВД констатировало, что разбиты стекла в 142 окнах, повреждены 16 оконных блоков и 7 дверей, 28 пишущих машинок, 148 телефонных аппаратов, пульт коммутатора телефонной связи, стационарная радиостанция, сожжен патрульный автомобиль «ВАЗ-2101», разбиты стекла в служебных автомашинах, повреждено прочее имущество в сожженных кабинетах. Эти данные приведены в уже упомянутом мною заключении по факту массовых беспорядков, имевших место 10 ноября 1989 года. Его подписали 22 ноября председатель комиссии по расследованию Константин Анточ, а также члены комиссии Михаил Попов, Валерий Гарев, А.Чайковский, Георге Костаки, Юрий Овсянников, Александру Урсаки.
В течение многих лет окружение Воронина не упускало повода подчеркнуть, что 10 ноября 1989 года он продемонстрировал образцовый профессионализм в деле подавления массовых беспорядков. Вряд ли это так, потому что даже зависевшая от министра комиссия МВД пришла к выводу, что «имел место ряд серьезных организационных недостатков». Удивляет и величина сумм, на которые списали испорченное имущество, обмундирование, стройматериалы и спецсредства. У сотрудников МВД создалось впечатление, что масштабы конфликта было выгодно раздуть как можно сильнее. После 7 апреля 2009 года точно так же в закрытом режиме списывали все, что можно было: свидетели рассказывали, как вечером после штурма разбивались кувалдами мраморные лестницы, выносилась оргтехника, грели документы… Эту страницу в истории МВД перевернули очень быстро, хотя там есть немало интересных мест. Зато очень долго муссировали такой эпизод, как столкновение полиции с бунтующей толпой на Дубоссарском мосту…
Записала Елена ЗАМУРА
Ион КОСТАШ:
«ВОРОНИН ВСЕГДА СЧИТАЛ СВОЙ НАРОД ТРУСЛИВОЙ, НЕРЕШИТЕЛЬНОЙ ТОЛПОЙ»
В это трудное время хотел бы обратиться к моим согражданам с призывом - не сожалеть об ушедшем в оппозицию коммунистическом режиме. Все восемь лет правления Воронин только и делал, что доказывал: свой народ он считает трусливой и нерешительной толпой, безликой массой людей, лишенных чувства собственного достоинства, неспособных организоваться и потребовать, чтобы власть его услышала и наконец стала считаться с ним. Стяжательство и воровство воронинской элиты, культивирование страха и неуверенности в завтрашнем дне привело молдавское общество к экономической и духовной деградации.
Воронин и его клика совершили немало преступлений против народа за 8 лет «мудрого правления», но самое резонансное и циничное – то, что произошло 7 апреля 2009 года. На тот момент в распоряжении президента В.Воронина для предотвращения захвата протестантами зданий парламента и президентуры имелись впечатляющие силы МВД со всеми структурными подразделениями полиции Кишинева и подразделения СИБ - около 5000 подготовленного персонала МВД: полк охраны общественного порядка «Scut», спецподразделение «Fuljer», полк карабиниеров, полицейская академия, полицейский колледж, личный состав МВД и полицейские пяти секторов Кишинева. Власть не смогла (или не захотела?), не воспрепятствовала серьезному разрушению государственных учреждений особой важности, были сожжены здания парламента и президентуры.
Воронин сам оценил ущерб от погромов на сумму более чем в миллиард лей. Как бывший министр МВД глубоко уверен, что власть, руководя МВД и СИБ, должна была быть готова пресечь массовые беспорядки, не допустить вандализации и разрушения важных символов государства, использовать спецсредства для разгона протестующих. Никакое государство не может позволить подобные покушения на высшие органы власти. Это есть полная дискредитация такой власти. Представьте, что эта же толпа атакует правительственные институты в Вашингтоне, Берлине, Риме, Лондоне или Париже, резиденцию премьер-министра Испании и т.д.. Там бы профессионально, сведя негатив последствий к минимуму, разогнали бы погромщиков.
Непротивление правительственных институтов граничит с халатным исполнением конституционных обязанностей, в данном случае - президентом, с подрывом государственности, по существу - с изменой. Если это и преувеличение, то не слишком большое. Тезис Воронина – «мы не хотели кровопролития» – не выдерживает никакой критики, он вообще неуместен. Проливать кровь и не было нужды. В сложившейся ситуации требовалось лишь профессионально действовать. Полагаю, что 7 апреля 2009 года в власть не была готова к разгону широкомасштабного протеста. И надо было в этом честно признаться, а не присваивать звания генералов и раздавать высшие государственные награды, ордена непрофессионалам, способствовавшим полному параличу власти.
Допустим, что силовики не были готовы без пролития крови предотвратить проникновение взбунтовавшейся молодежи в государственные здания. Убрали полицию с улицы вокруг двух правительственных зданий. Это еще можно оправдать и не катастрофично по последствиям. Но как можно было отдать команду вывести полицию из зданий парламента и резиденции президента? Этому нет абсолютно никакого оправдания.
11 сентября 1973 года Сальвадор Альенде, президент Чили, во время военного переворота с автоматом в руках защищал президентский дворец против танков. Он до конца исполнил свой долг и не покинул свою резиденцию, хотя мог уйти и сохранить себе жизнь. Конечно, Альенде не сравнить с Ворониным. Последнему противостояли не регулярные войска на танках, а подростки, молодежь, пусть и бесчинствующая, но всего лишь с камнями и палки в руках. Была полная возможность удержать в руках МВД и СИБ, парламент и президентуру. Сил для этого было предостаточно.
Я убежден, что Воронин совершил одну из самых тяжелых ошибок в своей жизни в тот момент, когда дал команду о сдаче парламента и президентуры. Этому нет абсолютно никакого оправдания. Все аргументы в защиту этого решения - дешевая популистская демагогия. Верховная власть проявила слабость, дезертировала: президент не исполнил свой конституционный долг, нарушил данную им при иннагурации клятву. Следствием этого стало разрушение и разграбление парламента и президентуры. Сейчас Воронин объясняет, что дал указание МВД и СИБ «не противодействовать анархии». Но тем самым он превысил свои служебные полномочия, проявил преступную халатность и злоупотребил служебными обязанностями. Его утверждения, что после погромов он не давал указаний о расправе, выглядит смехотворным и рассчитано на простачков. Как и в 1989 году, вину за неспособность силовых структур эффективно противодействовать массовым беспорядкам, власть после 7 апреля попыталась переложить на рядовых: нашел крайних, стрелочников!
Воронин и все, кто был в то время у власти, всегда считали ниже своего достоинства выйти к простым людям, к протестующей молодежи. Теперь, выступая по телевизору, лидер ПКРМ вместе с Папуком твердит о «жалости по отношению к детям», а на выходе из прокуратуры с чувством большой благодарности к Фeмиде рассказывает, что у них были с прокурорами очень конструктивные беседы за чашкой кофе. Все это – на руку предвыборной кампании компартии. Возникает логический вопрос: а если бы подожгли личные хоромы, посягнули на собственность семьи Ворониных – он бы тоже не задействовал силовые структуры? У меня нет ни малейшего сомнения: без оглядки применили бы силу. А госимущество – не жалко…
У МВД и СИБ было достаточно сил для того, чтобы успокоить толпу, не применяя оружия. Свои преступные действия Воронин после событий 7 апреля решил завуалировать, дав устные указания правоохранительным органам применить к погромщикам амнистию. Между тем это компетенция не президента, а парламента. Таким образом, Воронин и тут совершил преступление, превысив свои полномочия: президент может помиловать, но не более.
Сейчас лидер партии коммунистов заявляет, что он ничего не боится, хотя не раз нарушил закон, который, как и Конституция, для него не существует. Более того, Воронин требовал немедленного роспуска парламента, хотя в течение года законодательный орган может быть распущен один раз. Новые выборы, новые миллионы на ветер и снова - отказ коммунистов голосовать за президента от оппозиции?
Удивляет, что правоохранительные органы до сих пор не нашли состава преступления в действиях Воронина 7апреля (вернее, его бездействия). Прокуратура не в состоянии (или не желает?) привлечь лидера ПКРМ и его окружение к ответственности. Конечно, только следственные органы правомочны установить степень вины фигурантов в событиях 7 апреля. Но на мой взгляд, действия Воронина подпадают под признаки преступлений, предусмотренные: 1) ст. 327 - злоупотребление властью и служебным положением (дал указание силовым ведомствам не оказывать сопротивление массовым беспорядкам); 2) ст. 328 УК РМ – превышение властных и служебных полномочий (объявил амнистию погромщикам); 3)ст. 329 – служебная халатность (не применял все необходимые меры к погромщикам).
Окончательное решение о степени вины Воронина, безусловно, вынесет суд и только суд, если мы претендуем на право называться правовым государством, но желательно как можно скорее осветить для общества трагическую страницу его истории 7 апреля 2009 года и роли всех главных персонажей в этой трагедии.
20.02.2010