Валерий Пасат: «Приднестровцы — наши братья»

На этой неделе в Кишиневе прошло заседание Генеральной ассамблеи Академии наук Молдовы. В своем выступлении на этом заседании академик Валерий Пасат предложил зарезервировать в АН РМ квоту в 10-15 мест для ученых из Приднестровья и создать в составе молдавской Академии управление по сотрудничеству с учеными с левого берега Днестра. «Панорама» попросила Пасата прокомментировать свои новые инициативы.  
 
Дмитрий Чубашенко
 
- Академия наук Молдовы реализует множество проектов и программ. Но существуют и такие аспекты нашей жизни, которые или совсем не затрагиваются, или обходятся стороной. Одна из таких важнейших проблем, с которой наше государство сталкивается уже более двух десятилетий, - так называемый «приднестровский» вопрос, а если быть более точным — проблема реинтеграции страны.
Об этой проблеме очень много говорят и политики, и пресса, и рядовые граждане. Наверняка, необходимость реинтеграции Молдовы обсуждают и ученые, однако, к сожалению, я не помню, чтобы эта тема попала в поле зрения Академии наук, в повестку дня ее научных форумов.
-Проблемой Приднестровья занимаются политики, дипломаты, международные организации. Но пока никому не удалось ее решить. Какой смысл вовлекать в этот процесс и Академию, ведь и у нее это вряд ли получится?
-У Академии наук в любой стране мира есть «классические» функции — хранить и отстаивать национальные духовные ценности, продвигать научные исследования. Но помимо этого у Академии есть и миссия быть рядом, или даже впереди, общества в поиске решений жизненно важных проблем. Приднестровская проблема, а точнее, вопрос возвращения домой этой неотъемлемой части Республики Молдова — именно такая задача. Ее решение не продвигается как раз из-за отсутствия инициативы, из-за бездействия структур, которые должны работать каждодневно с тем, чтобы развязать этот гордиев узел, туго затянутый в нашем регионе.
О проблеме Приднестровье много говорят, но мало делают для ее решения. На эту тему поднимается много шума, чуть ли не истерия, во время предвыборных кампаний, будь то на левом или на правом берегу Днестра. А в промежутке между выборами забота о наших соотечественниках в Левобережье, по большей части, лишь имитируется. Чистый пиар. На самом деле, никто не думает о многочисленных заботах этих людей.
-Политики и дипломаты с вами не согласятся. Существует переговорный формат «5+2», работают группы экспертов, периодически проходят консультации на высоком уровне.
-Но никто при этом не может объяснить смысл этой арифметики — пять плюс два, или пять минус два, сколько в итоге дает это сложение или вычитание? В действительности, эта арифметика очень проста: как ни складывай и ни вычитай, все равно в итоге получается нулевой результат. Людей не обманешь.
Был бы рад, если бы кто-то опроверг меня, но мне кажется, что определенные политические круги заинтересованы в бесконечном сохранении в повестке дня приднестровской проблемы, чтобы спекулировать на этой теме и пытаться получать политические дивиденды во время избирательных кампаний и в моменты общественно-политической напряженности, а такие моменты, к сожалению, возникают довольно часто в жизни нашего молодого государства. Те, кто говорит на эту тему, занимаются самообманом и обманывают других. Да, и в правительственных программах, и в повестке дня международных переговоров эта проблема присутствует, но такое впечатление, что все это чистая формальность для «галочки». Даже те, кто ведет переговоры, не верят в то, что они могут достичь каких-то реальных результатов. А люди ждут именно таких  результатов, а не стерильных отчетов о дипломатических турпоездках.
-Ваше заявление о том, что «приднестровцы — наши браться», прозвучало неожиданно даже в стенах Академии наук.
-Люди не слушают друг друга, что ведет к непониманию между ними. А «непонимание делает из друзей врагов», как говорил один немецкий писатель. Он говорил о друзьях, а в Приднестровье живут наши братья. Обращаясь к Генеральной ассамблее Академии наук, я сказал прямо: приднестровцы — наши братья. Нравится это кому-то или нет, но такова истина, и ее нужно провозглашать открыто. Я надеюсь что это мое искреннее и неизменное убеждение разделяют многие ученые, и не только ученые, как в Академии, так и за ее пределами.
Приднестровское урегулирование должно стать общенародным делом. К этому нужно привлекать всех людей. А если сегодня спросить того или иного министра, как его ведомство видит объединительный процесс, как оно в нем участвует, он не сможет ответить ничего конкретного, в лучшем случае, ограничится общими словами.
В Приднестровье живут наши братья, потому что мы, когда говорим о необходимости реинтеграции страны, подразумеваем не только необходимость вернуть в законное поле Республики Молдова, под юрисдикцию Кишинева, как их называют, земли Левобережья Днестра, не только промышленный, экономический потенциал, в создании которого мы все участвовали, а мы подразумеваем, в первую очередь, возвращение домой жителей Приднестровья, к которым не можем относиться иначе, как к нашим братьям.
Кто-то попытается поставить под сомнение верность моих слов о Приднестровье и приднестровцах. Кое у кого мои выводы могут вызвать аллергию. Но я рассчитываю, что мои коллеги по Академии поймут меня правильно. Это не политики-демагоги, а ученые, интеллектуалы, которые руководствуются не эмоциями, а разумом. Они способны отделить зерна от плевел, историческую, геополитическую, этнокультурную правду от конъюнктурных спекуляций.
-Но если воз приднестровского урегулирования вот уже более 20 лет не могут сдвинуть с места мировые лидеры, не говоря уже о руководителях всех рангов как в Кишиневе, так и в Тирасполе, где гарантия, что Академия наук добьется успеха в этом?
-Одна Академия наук не решит приднестровскую проблему, но она могла бы внести серьезный вклад в укрепление доверия между берегами Днестра, в поиск общего языка, и тем самым ускорить решение этой проблемы. А решение будет найдено лишь тогда, когда его поиском займутся все. Для властей урегулирование приднестровской проблемы должно стать не поводом время от времени съездит за казенный счет на переговоры на какой-нибудь международный курорт, а  тем же самым, что уставы для военных или «Отче наш» для православных.
Как показывает история, очень часто там, где не могли договариваться политики,
прекрасно находили общий язык как простые люди, так и ученые, писатели, художники, священнослужители. Поэтому я и предложил, чтобы Академия наук разработала план, проект или даже направление сотрудничества между учеными Кишинева и Тирасполя. Учитывая, что пока путь до Тирасполя пройти сложнее, само собой разумеется, что было бы лучше пригласить коллег-исследователей из Тирасполя в Кишинев. Это нелегкий путь, о том, как трудно перейти мосты через Днестр, через все эти пограничные и таможенные кордоны, очень хорошо знает действительный член Академии наук, композитор Евгений Дога. И это при том, что маэстро пересекает Днестр не просто так, а отягощенный своим талантом, престижем, огромной популярностью и любовью, которыми он пользуется во всем мире, и в том числе на своей малой родине в Левобережье Днестра.
-Зачем приглашать приднестровских ученых в Кишинев?
-Это как раз понятно — участвовать в конференциях, коллоквиумах, симпозиумах, обмениваться знаниями и опытом, слушать друг друга. Разве плохо, если бы приднестровцы писали и защищали диссертации не только в Одессе, Киеве, Москве и Санкт-Петербурге, но и в Кишиневе?
-Возможно, физики и математики еще найдут общий язык, но как будут разговаривать друг с другом историки или лингвисты, которые совершенно по-разному трактуют одни и те же события и явления?
-Никто не говорит, что диалог будет легким. Но нужно его начинать, и вести на понятном для всех языке примирения.
В прошлом году, в другом своем выступлении, по случаю Дня историка, я заметил, что, если нашли общий язык германские и французские историки, чьи позиции казались непримиримыми, то сможем найти точки соприкосновения и мы, исследователи с обоих берегов Днестра. Очевидно, что написание истории МАССР в составе Украины в 1924-1940 годах — а это тоже составная часть истории нашего государства - трудно, даже невозможно, представить себе без участия историков из Тирасполя. Я как историк более 10 лет назад поставил перед собой задачу написать историю МАССР, и я это в любом случае сделаю. Но было бы правильно, если бы по этой теме был подготовлен и коллективный труд ученых из Кишинева, Тирасполя, Киева, Москвы, которые раскрыли бы эту тему объективно и всесторонне.
Из-за того, что сотрудничество ученых двух берегов крайне слабое, или вообще отсутствует, сегодня у нас очень туманное, искаженное представление о научном потенциале Приднестровья. Но мы знаем, что в те времена, когда мы были вместе, этот потенциал был весьма существенным. Думаю, он сохранился и сегодня, и его нельзя игнорировать. Я лично не знаком и никогда не встречался с физиком, профессором Степаном Берилом, но коллеги очень высоко отзываются о достижениях этого ученого, кстати, ведущего свои корни от болгар Бессарабии. Его родители были депортированы в Сибирь, а сегодня он является ректором университета в Тирасполе. Не сомневаюсь, что есть много других исследователей, с которыми можно наладить не только академический диалог, но и научное сотрудничество.
-Вы предложили установить в Академии наук квоту для ученых из Приднестровья. Какой была реакция молдавских академиков?
-Я предложил выделить в Генеральной ассамблее академии наук Молдовы 10-15 мест в распоряжение заслуженных ученых из Приднестровья. Это стало бы свидетельством нашей открытости, стремления наладить искренний, братский диалог, укреплять доверие. Было бы правильно, чтобы в Академии наук Молдовы были как члены-корреспонденты, так и действительные, и почетные члены академии из Приднестровья. Исследователи из Тирасполя могли бы сотрудничать с коллегами из специализированных институтов молдавской академии наук. Надеюсь, когда-то такое сотрудничество снова станет нормой.
Я предложил создать в рамках Академии наук специальное управление, которое занималось бы налаживанием и развитием связей с учеными из Приднестровья. Реакция моих коллег-академиков была весьма положительной. Думаю, что есть хорошие шансы претворить эту инициативу в жизнь. Но такие структуры должны быть созданы не только в Академии, но и на всех уровнях государственной власти.
-Но эта же жизнь доказывает, что если какое-то государство распалось, оно практически никогда не собирается назад. За последнюю четверть века развалились Чехословакия, Югославия, Советский Союз. Грузия потеряла Абхазию и Южную Осетию, Азербайджан — Нагорный Карабах. Единственное исключение — объединение двух Германий. Где гарантия, что Молдова, которая, давайте говорить прямо, фактически потеряла Приднестровье, сможет восстановиться в границах 1991 года?
-Разбитую вазу, действительно, трудно склеить. Но это лишь подтверждает, что если мы не активизируем усилия, если и ученые Академии наук не подключатся к этому процессу, то решение проблемы реинтеграции страны и дальше будет оставаться бесконечной говорильней, а в реальности наши сограждане с левого берега Днестра продолжат консолидировать отдельное геополитическое, экономическое, культурное, научное пространство, по сути, отчужденное, расположенное в своего рода диаспоре. Если мы и дальше будем топтаться на месте, действовать по принципу «шаг вперед — два шага назад», то я не исключаю, что в Тирасполе решат вернуться к ситуации 20-30-х годов прошлого века. В памяти, в психологии приднестровцев еще живут представления о том, что их деды и родители когда-то жили в составе Украины, а за Днестром была Бессарабия. А видя, что неразбериха и хаос на правом берегу не прекращаются, что Молдавское государство очень слабое, они задаются вопросом, а зачем с ним объединяться?
-И что же делать?
-Эта проблема не решается не только потому, что в 1992 году был вооруженный конфликт на Днестре. И тот конфликт был лишь следствием, кульминацией более глубинных процессов. Их изучение — как раз и дело ученых, которые могут дать и какие-то рекомендации политикам.
Кто только не подключался к приднестровскому урегулированию! Об этом говорили в Кишиневе и вице-президент США Джо Байден, и федеральный канцлер Германии Ангела Меркель, и председатель Еврокомиссии Жозе Баррозу. Но не факт, что, даже если об этом заявят в Кишиневе президент США, генеральный секретарь ООН и новоизбранный Папа Римский, дело сдвинется с мертвой точки.
Сегодня все признают, что в нашем обществе полностью отсутствует доверие. Я обратил внимание на этот феномен, как на самую главную проблему, несколько лет назад. Люди не  доверяют друг другу. Они не доверяют властям. Руководители государства не доверяют своим же коллегам по власти. Нет и доверия и между Кишиневом и Тирасполем. Восстановить доверие — это главная задача на всех уровнях. Без этого ничего не получится.
Пятнадцать лет назад говорили, что еще не созрели условия для урегулирования. Десять лет назад твердили то же самое. И сейчас продолжают повторять эту же «теорию». Но с таким подходом  условия для урегулирования сами по себе никогда не созреют. К сожалению, в Кишиневе выросло целое поколение «аналитиков», которые научились объяснять, почему приднестровское урегулирование невозможно. Это уже превратилось в хорошо оплачиваемый бизнес. Похоже, что эти «политологи» намерены получать пожизненную ренту со своей «экспертизы» и опасаются, что реальное урегулирование просто лишит их куска хлеба.
Можно еще 20, а потом еще 20 лет, до  бесконечности, имитировать переговоры, но чтобы пойти на какие-то реальные шаги для урегулирования конфликта, нужно быть смелым человеком. Нужно хотя бы начать делать что-то. Нужно разрушить стену недоверия, в том числе в идеологических вопросах, которая выросла вдоль Днестра, не забывая при этом, что там, на другом берегу, живут наши братья — но они другие, со своим характером, со своими представлениями о жизни. Я лично убеждался в этом, когда, будучи министром обороны Молдовы, посещал Тирасполь и встречался с руководством военного ведомства Приднестровья. Это люди со своей позицией, очень организованные, способные ставить цели и добиваться их достижения. То, что эти цели могут не совпадать с теми целями, которые ставят в Кишиневе — еще один вызов не только для политиков, но и для ученых, исследователей.
Меня поразило, что нас объединили общие кровати военных, погибших в конфликте 1992 года. В казармах и в Кишиневе, и в Тирасполе до сих пор стоят пустыми кровати погибших, на которых лежат цветы, а на стенах — портреты этих людей. Нас объединило общее горе.
-Но есть ли вообще что-то положительное, светлое, что объединяет два берега Днестра?
-Прежде всего — это наша общая православная вера. Я вспоминают общее собрание Православной церкви Молдовы, которое прошло 8 мая 2010 года в Кишиневе. Тогда более 40 тысяч человек пришли на площадь перед Кафедральным собором, чтобы поддержать инициативу о введении предмета «Основы православия» в школах. Каждый третий участник того собрания был из Приднестровья. Архиепископ Тираспольский и Дубоссарский Савва, член синода МПЦ, выступил с замечательной речью, в которой говорил о том, что нам нечего делить друг с другом. К сожалению, власти саботировали ту инициативу, но церковь может, и продолжает, играть значительную роль в примирении людей по обе стороны Днестра. Уверен, что важную роль в этом сыграет и предстоящий в этом году визит патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Молдову, в том числе и в Приднестровье.
Решение приднестровской проблемы — это реформа посерьезней тех, что проводятся в экономике или юстиции. Политики просто боятся подступиться к этой реформе, потому что она чревата потерей для них власти. Они предпочитают имитировать переговоры, сохранять статус-кво. В этой работе необходим государственный подход. Иначе ничего не получится. А как раз такого подхода мы и не видим.
За все годы, что велись переговоры, было подписано столько соглашений, что все запуталось, одна договоренность противоречит другой. Непонятно, как согласуется со всеми
другими договоренностями и закон Республики Молдова от 2005 года, в котором определены принципы приднестровского урегулирования.
В бюджете Молдовы на приднестровское урегулирование выделяется меньше одного миллиона долларов в год. Это просто смешно. Если бы наши лидеры продали свой личный автопарк, они собрали бы в десять раз больше денег, которые можно было бы направить на укрепление мер доверия между Кишиневом и Тирасполем. Какие-то суммы на эти цели выделяет Европейский Союз, но никто не знает, на что тратятся эти деньги, и каков эффект от этих проектов.
-Представители кишиневского руководства открыто говорили, что два проекта одновременно — евроинтеграции и реинтеграции — Молдова не потянет, что приоритет — это европейская интеграция, и лишь добившись успехов на этом направлении, впоследствии можно заняться и реинтеграцией, то есть возвращением Приднестровья в состав Молдовы.
-Это тупиковая теория. Если все лишь имитируют бурную деятельность по реинтеграции Молдовы, а на самом деле, никто этого объединения не хочет, надо сказать об этом прямо, и перестать мучиться самим и мучить народ.  Если кто-то, под видом переговорного процесса, решает какие-то свои коммерческие интересы, то и в этом надо честно признаться.
Хорошо еще, если сохраняется ситуация «ни мира, ни войны». Но если без конца откладывать решение на потом, может случиться и так, что в какой-то момент здесь вспыхнет новый вооруженный конфликт. Кроме того, неурегулированность приднестровской проблемы грозит тем, что она будет порождать метастазы и в других регионах Молдовы, в частности, в Гагаузии и Бельцах.
Что мешает восстановить телефонное сообщение между двумя берегами Днестра? Сегодня звонок из Кишинева в Тирасполь стоит дороже, чем звонок на другой конец земного шара. Было бы полбеды, если бы доходы от такого, прямо скажем, противоречащего интересам государства, бизнеса поступали в бюджет, но ведь они идут в карманы частных структур.
А почему полностью закрыто вещание молдавских телеканалов на левом берегу и приднестровских телеканалов на правом берегу? Почему кишиневская и тираспольская пресса не продаются по всей территории Молдовы?
Почему не встречаются министры экономики с двух берегов, чтобы обсудить взаимное сотрудничество, вопросы экспорта и импорта, в том числе в свете планируемого заключения соглашения о свободной торговле с ЕС?
И таких вопросов можно задать очень много.
Теория о том, что нужно сначала интегрироваться в Европу, а потом реинтегрироваться с Приднестровьем, ошибочна и потому, что внешнеполитическая, если хотите, геополитическая, конъюнктура, не станет более благоприятной для Молдовы. Еще недавно в Кишиневе уповали на российско-германские договоренности по решению приднестровской проблемы. Эти упования оказались тщетными. Такие феномены, как кризис в ЕС, формирование Таможенного и Евразийского Союзов, создание американской системы ПРО — эти и другие процессы, которые будут длиться не один год, а может, и не одно десятилетие, отнюдь не будут способствовать созданию более благоприятных внешних условий для приднестровского урегулирования. Но мы же не должны сидеть сложа руки и равнодушно наблюдать, как нашу страну просто разрывают на части.
-В неурегулированности приднестровской проблемы часто обвиняют Россию. Мол, «ключи» от решения проблемы находятся в Москве, а она не только ничего не делает, чтобы помочь в этом, но напротив, постоянно вставляет палки в колеса другим участникам переговоров.
-«Ключ» к решению проблемы, в конечном итоге, в любом случае, должны найти Кишинев и Тирасполь. Что касается России, то руководству Молдовы нужно научиться выстраивать с ней свои отношения. Не просто записать в какие-то документы слова о стратегическом партнерстве, а стремиться к такому партнерству на деле, выстраивать его без подсказки со стороны. Кишиневские политики дожили до того, что уже не могут без «старшего брата». Если раньше постоянно ждали указаний из Москвы, то теперь жалуются и надеются на помощь из других зарубежных столиц.
Не только граждане Молдовы, но и ее внешние партнеры, включая Россию, должны видеть, что у нас строится настоящее ГОСУДАРСТВО, а не какая-то временная конструкция, с которой непонятно что может случиться в любой момент. И наши приднестровские братья должны видеть, что мы строим настоящий, капитальный дом, а не временную хижину, и что мы не отгораживаемся от них высоким забором.
Мы постоянно ждем, что кто-то с кем-то где-то договорится, и потом здесь у нас наступит рай. Не наступит, если мы сами не сумеем договориться у себя дома. Никакие внешние договоренности не сработают, если сами Кишинев с Тирасполем не договорятся друг с другом. А они не договорятся, если между двумя берегами Днестра не будет восстановлено доверие. Это, повторяю — главное.
Pan.md