Феномен Воронина
Как на протяжении 15 лет оставаться самым популярным политиком страны во главе самой авторитетной партии? Если когда-нибудь наши потомки, так же, как и мы, любящие всё и вся классифицировать, решат вдруг составить рейтинг самых значимых политиков Молдовы рубежа веков, споров будет много. Будут спорить о каждой строчке этого импровизированного списка. И только о первой спорить не будут. Тут ясно: и в последнее десятилетие 20-го века, и в первое 21-го, и даже теперь, накануне 71-го своего дня рождения самым уважаемым политиком страны остаётся председатель Партии коммунистов, третий президент страны Владимир Воронин. Коммунист, а не «член партии» Политический и карьерный путь Владимира Воронина, разумеется, невозможно рассматривать без того его жизненного периода, который тесно связан с Советским Союзом, его структурами — партийными и исполнительными. В трудовой биографии можно заметить и такие места работы: глава райисполкома, заведующий отделом в центральном комитете молдавской Компартии и совете министров, первый секретарь горкома в Бендерах, глава МВД… На первый взгляд, может показаться: стандартная биография иерарха советской системы. Но только на первый взгляд. Тут всё нужно рассматривать глубже.
Годы становления Воронина-руководителя, а затем как следствие и Воронина-политика проходили в позднее «хрущёвское» и раннее «брежневское» время. Это были отнюдь не первые послереволюционные годы, и даже не послевоенные. К началу 60-х годов Коммунистическая партия Советского Союза была уже отнюдь не тем «авангардом советского народа» образца первой половины прошлого века. В КПСС состояли если не все, то очень и очень многие. И путь, разумеется, у всех был разный. Что стало особенно понятно уже в первые годы после распада СССР.
При анализе судеб различных функционеров «до и после Союза» невольно приходят на ум реформы петровских времён, когда некогда неделимое дворянство было поделено на старых «столбовых дворян» и «служилых». Потомкам дворянских родов тогда было вменено в обязанность получать образование и проходить службу. «Служилыми» становились те, кто, начав «с низов», зарабатывали право на дворянский титул вместе с успехами на военной или гражданской службе. Советская номенклатура — высший слой общества в поздний период существования страны, где дворян уже не было, а капиталистов не могло появиться, — тоже характеризуется подобным разделом. Один тип людей предпочитал с самого начала самостоятельной жизни метить на места партийных, комсомольских, профсоюзных «аппаратчиков», что лишало их необходимости работать в поле или на заводе, но обеспечивало уютными кабинетами, льготами, дефицитными товарами и всеобщей узнаваемостью. Нарабатывая навыки номенклатурной системы, такие типажи порой добивались небесных высот через кулуарные интриги. Совсем другой тип представляли собой простые труженики, начинавшие на нелюбимых карьеристами заводах, колхозах, сельских школах и больницах — как говорили в те времена, «на производстве». Такие, сумев пройти путь от простого рабочего до заметного руководителя, оказывались на виду у единственной и правящей партии и неизменно должны были влиться в её систему. Такие тоже добивались успеха, поскольку КПСС отличалась не только наличием протекционизма, но и завидным стратегическим умением в плане «кадрового вопроса». .jpg)
В процессе воссоздания Партии коммунистов Владимир Воронин стал тем лидером, который смог консолидировать единомышленников из всех регионов страны.
Разумеется, в каждом правиле есть свои исключения. История Молдовы знает людей, которые начали с комсомольско-партийной работы, но предпочитали подковёрным играм работу на комсомольских стройках, а в дни распада страны защищали от разъярённых националистов красные знамёна. Равно как знают и некогда «простых ребят», которые, став во главе крупного колхоза или райисполкома, превращались в удельных царьков и самодуров. Но тенденция, полагаю, понятна. Не случайно, сам Владимир Воронин, уже будучи президентом страны, скажет в одном из интервью: «СССР развалился, поскольку «членов партии» стало больше, чем коммунистов».
Странным образом именно те, кто был обязан КПСС всем: карье-рой, именем, связями, богатством — и стали первыми ренегатами, стремившимися уничтожить любое напоминание о собственном прошлом. В отличие от описанных Чингизом Айтматовым манкуртов они забывали о своей бывшей жизни вполне добровольно. И делали это с особенным остервенением, уничтожая как собственную историю, о которой им могли бы напомнить, так и историю своих отцов и дедов, на фоне которых они бы выглядели слишком мелко. И, конечно, подобно Генриху из пьесы Михаила Шварца, проклиная коммунистического «дракона», говорили о собственной роли при драконьем дворе: «Нас всех так учили». На что находчивый Ланселот возражал: «Если всех учили, то почему именно ты стал первым учеником, скотина эдакая?»
В самом деле именно те, кто был для Воронина «товарищем по партии» в советское время, а в независимой Молдове — политическим оппонентом, полностью попадают под такие определения. Кем бы стал простой студент Пётр Лучинский, если бы ещё на третьем курсе не стал комсомольским инструктором? Неизвестно, ведь за все годы существования СССР он нигде, кроме комсомольско-партийных органов, не работал. Что не помешало бывшему члену политбюро возглавить ликвидационную комиссию молдавской Компартии. Точно так же, как это не помешало возглавить ликвидационную комиссию ЛКСМ будущему премьеру Дмитрию Брагишу, которого столь своевременное начало комсомольской карьеры превратило из простого инженера тракторного завода в функционера всесоюзного значения. А был бы нам сегодня известен продавец и прораб из Бричанского района Серафим Урекян, если бы он столь вовремя не стал партийным, а затем профсоюзным «вожаком»? И интересуют ли сегодня хоть кого-нибудь литературные произведения знаменитого «румына» Иона Хадыркэ, который в столь ненавистное ему советское время существовал за счёт своих хвалебных стихов про Ленина и зарплаты, которую ему платила ненавистная КПСС за службу парторгом в Союзе писателей?
Когда выходец из села Коржова с левого берега Владимир Воронин окончил Кишинёвский кооперативный техникум, его первым местом работы стала вовсе не какая-нибудь столичная аппаратная должность, а место заведующего хлебопекарней в Криулянах. Ему предстояло доказывать свои навыки на практике, будучи, что называется, «одним из всех». И, как видно, удалось — главой хлебобулочного завода он становится в 25 лет. А ещё через пять лет становится ясно, что окончивший к тому времени Всесоюзный институт пищевой промышленности Воронин — руководитель далеко не самого слабого уровня и может проявить себя далеко не только в руководстве отдельного, хоть и крупного по молдавским меркам, объекта. Председателем горисполкома в одном из крупнейших городов страны — Дубоссарах — Воронин становится в 30 лет. Такой взлёт был бы завидным даже для человека, наработавшего немалые связи в советско-партийной «элите». Когда же в 30 подобную должность получает «выходец из низов» — это говорит о многом.
Воронин начинает работать в исполнительных и партийных структурах. Он работал в разных городах: за Криулянами и Дубоссарами последовали Унгены, Кишинёв, Бендеры. Где о нём сохранится память и в 90-е и в 2000-е. Например, в Бендерах один из многоэтажных домов жители до сих пор называют «домом Воронина», вспоминая, как первый секретарь горкома, «партийный небожитель», переехал на стройку, поставил стол среди четырех голых стен и не выезжал, пока дом не был сдан в срок.
Систему советской Компартии каждый мог использовать не для нахождения надёжных связей, а для поиска связей рабочих. Это и послужило трамплином для политической деятельности Воронина уже после распада СССР. Работая с людьми, он, сам того не зная, уже делал первые шаги по формированию своей будущей команды. Потому и сумел впоследствии сформировать и возглавить политическую партию в полуподпольных условиях. Будь он стандартным карьеристом советского розлива, карикатурным «членом партии» — ему бы подобное никогда не удалось.
«Варяг», ставший офицером Последним местом работы Владимира Воронина в советский период стало Министерство внутренних дел. Впоследствии оппоненты не раз будут пытаться ставить ему в вину работу «главным милиционером страны». Делалось это, очевидно, из желания как-то связать популярного политика с силовыми ведомствами — всё-таки всегда был определённый процент населения, который милицию и полицию не любит. Расчёт не сработал.
Владимир Воронин в самом деле не проходил до своего назначения милицейской службы, не вёл дел, не имел опыта в оперативно-розыскной работе. Его «перебросили» на пост министра с партийной деятельности. Таких руководителей в советское время называли «варягами со стороны».
И тем не менее «варяг» Воронин оказался человеком, для которого действительно важно понятие «офицерская честь», вне зависимости от того, получил ли он погоны за долгую службу в органах или «по должности». Это было более чем красноречиво продемонстрировано 10 ноября 1989 года — аккурат в День советской милиции. Новые обще-ственно-политические реалии преподнесли всему составу молдавского МВД и лично министру Воронину крайне сомнительный подарок — штурм здания министерства агрессивно настроенными националистами.
Сегодня многие спорят о том, какое событие стало краеугольным камнем в истории Молдовы, которая в то время приближалась к своей независимости. Но на самом деле вовсе не принятие Декларации независимости, не смена символики и даже не утверждение Конституции стало подлинным «часом истины». Им был день штурма МВД, поскольку именно от того, как поведёт себя в этой экстремальной ситуации руководство министерства, зависело, по какому пути пойдёт история зарождающейся республики. Пролейся тогда кровь наступавших, появись человеческие жертвы — и страна оказалась бы на пороге подлинной гражданской войны — не на линии фронта по Днестру, а всех со всеми в разных городах и сёлах. Позволили бы сотрудники МВД захватить здание — и националистический угар был бы возведён в квадрат, а о нормальном развитии государства хотя бы через десятилетие можно было забыть.
Час истины для страны и её народа стал часом истины министра Воронина — на вышестоящее начальство в тот момент надежды не было, поскольку в распадающейся огромной стране оно, как в старом диссидентском анекдоте, «колебалось вместе с курсом партии».
Владимир Воронин известен как убеждённый сторонник молдавской государственности, глава много лет подряд защищающей это понятие партии. В то же время расцвет Воронина как партийного функционера пришёлся аккурат на тот период, когда в молдавскую инфраструктуру вкладывались огромные средства «из центра». Работая в этой системе, он не мог не видеть, как развиваются молдавские города и сёла. Сам он рассказывал то, что сегодня просто невозможно представить: в стране не хватало цемента, котельца для всех строек, и заводских директоров подкупали, чтобы первыми получить материалы. Иначе можно было получить по первое число за «невыполнение плана». Конечно, он не мог не сожалеть о том, с какой яростью всё сделанное превращается в пыль. В то же время человек, хоть на йоту любящий свой народ, никогда бы не смог позволить, чтобы во время штурма пролилась кровь. Воронин сумел не упустить ситуацию из-под контроля. Несмотря на тысячи нападавших, использование «штурмовиками» детей, блокирование всех подъездов к министерству и «бомбардировку» здания бутылками с зажигательной смесью, людских жертв удалось избежать. И как следствие избежать удалось гражданской войны.
Офицером Воронина сделало не только или не столько окончание Академии МВД в Москве, где он был одним из самых возрастных слушателей. Понятие офицерства появилось у него в Кишинёве, непосредственно в процессе работы в министерстве.
Возвращение В начале 90-х подавляющее большинство видных функционеров предпочитали ковать железо, пока горячо — приспосабливаться к новым политическим реалиям. Кто-то сжигал партбилет и объявлял себя «борцом за национальные ценности». Кто-то уходил в тень и использовал накопленные связи для личного благосостояния. Кто-то пытался удержаться на плаву за счёт ностальгических настроений изрядного числа граждан, разочарованных происходящим. Воронин же гнаться за властью не стал. Перерыв, возможно, именно то, что необходимо в таких случаях.
Развал старой системы, неуклюжее становление новой, тотальное отрицание былых ценностей, нежелание старых знакомых быть знакомыми — всё это потребовало бы передышки и от очень сильного человека. «Накануне этих событий у меня была всего одна седая прядь, а после за год я весь поседел», — расскажет впоследствии Воронин.
И тем не менее «перерыв» можно считать вполне оправданным, учитывая ту роль в молдавской политике, которую начал играть Владимир Воронин после своего возвращения в Кишинёв. Поскольку именно его участие стало определяющим в воссоздании Партии коммунистов Республики Молдова.
Воронин никогда не претендовал на то, чтобы называть себя «первым из первых». Разумеется, мысль о том, чтобы воссоздать в Молдове запрещённую Партию коммунистов приходила в голову не ему одному. Инициативные группы создавались разными людьми, и не только в Кишинёве. Были в республике даже населённые пункты, где жители отказались признавать запрет Компартии и сохранили её структуры.
Для того чтобы создать подлинную политическую силу, представляющую избирателей всех регионов, обладающую понятной всем современной повесткой дня, необходимо было реализовать три задачи. Первая: объединить разрозненные группы желающих восстановления партии активистов. Вторая: привлечь к процессу людей, способных как разработать идейную составляющую, так и наладить бесперебойную работу организационно-партийной системы. И третья, самая важная: «интегрировать идею». Так, чтобы первичные организации и районные комитеты будущей ПКРМ создавались по всей республике. Для всего этого нужен был лидер или группа людей, работающая на консолидацию. Таким лидером-объединителем стал Владимир Воронин. «Ядро», которое смогло консолидировать людей по всей республике, было создано им.
К слову сказать, избрание именно Владимира Воронина главой Партии коммунистов Республики Молдова, как рассказывают старожилы партии, вовсе не выглядело на первых порах настолько однозначным. В особенности он не выглядел однозначным для самого Воронина. Сначала было избрано трое сопредседателей республиканского совета возрождённой ПКРМ — все разного возраста и из разных регионов. Как вспоминал сам Воронин, это было сделано «для того, чтобы хоть один оставался на свободе, если будут развязаны репрессии». Но и до того, как ПКРМ избрала своего первого секретаря, обсуждались самые разные кандидатуры. И тем не менее та консолидирующая роль, которую играл в этом процессе Воронин, вела его в лидеры, вне зависимости от собственного желания.
Шаги к победе После того как Партия коммунистов материализовалась в качестве разветвлённой сети первичных организаций, а барьер в виде запрета «имени президиума парламента национал-патриотов» удалось преодолеть, предстояло участвовать в избирательных кампаниях. Экзамен был достаточно важный, поскольку кампаний намечалось сразу же три в течение трёх лет. Парламентские выборы 1994 года, всеобщие выборы местных органов власти в 1995-м и, наконец, президентская кампания 1996-го. В каждом из случаев возникал вопрос: должны ли коммунисты действовать самостоятельно или блокироваться с другими партиями?
В 1994 году полузапрещённые коммунисты прошли в парламент по спискам блока «Единство», которые составили Социалистическая партия Валерия Сенника и Интердвижение Петра Шорникова. Блок получил 28 мандатов в парламенте и возможность влиять на формирование власти. Коммунисты получили неплохой для «новой» партии ресурс: Василий Иовв был назначен министром транспорта, ещё пятеро его коллег создали свою группу в парламенте. С фракцией «Единство» в какой-то момент рассорились и действовали отдельно. Что, однако, не мешало работать на общие ценности, когда решался вопрос о названии языка в Конституции или об особом правовом статусе Гагаузской автономии.
Владимира Воронина не было в списке кандидатов на выборах 1994 года. Этот пример из истории крайне характерен. Множество политических партий в разные годы блокировались на выборах с более заметными формированиями. Но не было такого, чтобы их лидеры отказывались от возможного получения депутатского мандата. Они в случаях, когда им не давали проходного места, предпочитали прекращать переговоры и действовать самостоятельно, пока не удастся добиться попадания в парламент без помощи, а чаще — пока партия не развалится. На их фоне Воронин выделяется тем, что в важный момент предпочёл думать не о собственном удобстве, а о перспективах партии, которая доверила ему руководство. Он прекрасно понимал: оп.jpg)
ыт работы коммунистов в новом парламенте (впервые Молдова избирала депутатов по партийным спискам, а не одномандатным округам) будет неоценим.
«Председатель страны» и партии Его курс был направлен на развитие европейских ценностей, а не на декларативное стремление вступить в Европейский союз. И, кстати, идея была предложена именно тогда, когда Воронин и ПКРМ могли не переживать за исход будущих выборов — достаточно было бы уже сделанного в плане «наведения порядка» в стране. Идея была, конечно, предложена на перспективу. И в разделённой по принципу «Восток — Запад» стране эта идея стала настоящим «народным компромиссом», объединительной идеей. .jpg)