У нее юбилей.Народная артистка СССР, лауреат Государственных премий, академик Академии гуманитарных наук и Академии искусств, профессор – это все она, маленькая, обаятельная, хрупкая и твердая женщина.«Она владеет всеми качествами блестящей танцовщицы: техническими и актерскими… Она самобытна, ни под кого не подделывается, ей надо до всего самой докопаться, самой понять и пережить. Она интеллигентна и взыскательна…» - говорила о ней великая Галина Уланова.Уж кого по праву можно назвать звездной парой – так это их: выдающуюся балерину Екатерину Максимову и выдающегося танцовщика Владимира Васильева.- Был случай, Катя, когда вы признались, что в детстве были сорванцом. А потом пришел Володя, и я спросила: был сорванец, а теперь кто перед нами? Он ответил: маленькая великая женщина. Что вы чувствуете, слыша подобные слова от мужа?- Когда муж это говорит, это очень приятно. Он нечасто говорит комплименты. Кому-то другому про меня скажет, а мне нет.- Не балует?- Нет.- А вы его?- Тоже нет. Мы знаем отношение друг к другу, вроде и слов не надо. - Чем отличается любовь двадцатилетних от любви… через несколько десятков лет?- Вначале были более пылкие взаимоотношения, осознанные или не осознанные. А потом понемногу уже входило в какой-то уклад жизни, когда, может быть, все более спокойно, но в то же время более глубоко.- Как вы влюбились?- Как влюбилась… Постепенно. Мы же с первого класса балетной школы учились вместе.Любви с первого взгляда не было.- Кто кого увлек?- Не знаю. Он начал за мной ухаживать, из школы провожать, гуляли вместе. И постепенно проявилось ощущение нужности этого человека. - Вы никогда не жалели, что вы его жена?- Нет, не жалела. Большое счастье, что мы встретились, нашли друг друга.- У вас такой редкий долгий брак. Чем вы его удержали? Чем он вас удержал?- Не знаю.
Конечно, всякое бывало. Но всегда оставалось понимание того, что мы друг другу нужны. Это и удержало. Взаимопонимание, общие мысли, общие мечты. Уверенность, что рядом с тобой человек, который, если что-то случается, поможет, поддержит. И он, и я знаем, когда у другого какой-то сложный момент. Мы никогда особенно не выясняли, кто что должен делать в этой жизни, не было разделения обязанностей. Вот мы с мамой сейчас болели – он абсолютно все делал по дому: и в аптеку ходил, и обед готовил. Я могу, конечно, попросить: Володя, сходи на рынок. Но он сам идет. Я не прошу его: вымой посуду. Он сам подойдет и скажет: иди отдыхай, а я сделаю это. Хотя по характеру мы очень разные, но ценности в жизни у нас одинаковые.- А какие вы разные? Какой он и какая вы?- Я гораздо более замкнутая, более спокойная. Он легко воспламеняется, загорается моментально. Какая-то мысль пришла в голову – он должен ее моментально реализовать. Если он ее сразу не реализует, она отпадает, и появляется новое желание. У меня наоборот. Чтобы решиться на какой-то поступок, я долго думаю, сомневаюсь. Это касается и творчества, и жизненных ситуаций. Но когда я решаю, я делаю.- Я видела последние полотна Володи – они замечательные. Художник, актер… вот сыграл в Риме драматическую роль Дягилева. А вы – только балерина?..- Он вообще личность разносторонняя. И слава Богу. Это счастье. Одна профессия ушла – обрел что-то новое. А у меня жизнь так сложилась, что сначала был театр, работа, все силы уходили на работу, и жизнь была заполнена этим. Чем я увлекалась? Читала. В свободное время любила ходить в драматические театры. Мы говорили: вот уйдем на пенсию, будет много времени, будем путешествовать, встречаться с друзьями… Сегодня у меня вообще нет времени. И я думаю: как у меня было его много, когда я танцевала!- Профессия балерины трагична. Ну, может, драматична. Врач лечит всю жизнь, швея шьет до самой старости, а у балерины в тридцать восемь лет – пенсия, все. - В общем, да. Хотя я танцевала не до тридцати восьми, я танцевала очень долго. Правда, было довольно много травм, и были перерывы. Последняя «Жизель» была, когда мне исполнилось пятьдесят один. После этого я танцевала «Золушку», «Анюту», мы много ездили, путешествовали, танцевали с другими труппами. В какой-то момент ко мне подошел Андрей Петров и сказал, что хочет организовать балет «Кремлевский театр», не пойду ли я преподавать? Я сказала: давай. Мы собрали труппу, появились ученики. И я еще танцевала и уже преподавала. Но стала ловить себя на мысли, что у меня спектакль, а я пропускаю репетицию как педагог. Это стало меня напрягать. - А последний день на сцене – после чего стакан водки, рыдания – этого не было?- Нет, трагедии не было. Мне многие старшие коллеги говорили: танцуй, потом будешь жалеть, что мало танцевала, тебе будет сниться, что ты танцуешь. Нет. Когда я начала думать, что совмещать не получается, у меня не было даже мысли о том, что выбрать. Я ушла в своих учеников, в их проблемы, в их успехи, их неудачи.- И это стало вашей жизнью. А кто любимый ученик?- У меня любимых нет. Я их всех люблю. Они все очень разные, все интересные.- Я смотрела по телевизору, какая-то девочка говорила о вас влюбленно… - Наверное, Аня Никулина. Моя самая молодая балерина, очень хорошая девочка. Она в Большом. В «Кремлевском» у меня Жанна Бородицкая... да много…- У вас нет своих детей – они вам как дети?- По-видимому. Я очень хотела детей, но так сложилось.. не получилось просто. Несколько попыток, и последняя, может быть, самая трагичная, потому что как раз был период, когда у меня травма спины, и не было никакой гарантии, что я смогу вернуться на сцену, танцевать…- Это когда у вас позвонок выскочил?- Да, позвонок. Все врачи махали руками и говорили: с ума сошла, дай Бог, чтобы вообще ходила нормально, а не то, что танцевала. И я подумала: ну не буду я больше танцевать, буду мамой, будет ребенок, Бог с ними, с танцами. И когда, в середине, и это рухнуло, это было очень тяжело…- Вы ведь не плакса? - Вообще я не плакса. Но тогда плакала навзрыд.- Катя, а одиночество вам знакомо? При всем том, что вы очень востребованы, рядом Володя, мама…- Я совершенно спокойно переношу одиночество. Никогда не бывает так, что ах, мне скучно… По молодости бывало, потом – нет. Совершенно спокойно могу находиться сколько угодно одна. Мне всегда есть, чем себя занять. Хотя есть друзья, которых я очень люблю и ценю. К сожалению, их осталось не так много, многие ушли…- А чем великая маленькая женщина отличается от сорванца внутри себя?- Не знаю. Я себя не чувствую ни великой, никакой… Я обыкновенный человек.- Что вам помогло защититься от славы? - Наверное, мое счастье в том, какие люди меня окружали. Какая-то первая слава пришла в 57-м году, когда был Московский фестиваль молодежи и студентов. Мы не были избалованы ни прессой, ни каким-то вниманием. А после фестиваля, да еще когда я в школе получила золотую медаль, на меня набросились корреспонденты, и туда я должна идти, и здесь я должна присутствовать… В первые моменты я немного растерялась. Мне не то, чтобы очень хотелось присутствовать, мне это несвойственно. Если свободное время, лучше бы я провела его с друзьями или поехала куда-нибудь за город. Но главное, рядом была мама и мои педагоги. Они меня наставили: это никому не нужно, что тебе еще учиться и учиться… Они так все расчистили мне…- У вас 94-летняя мама замечательная!- Мама до сих пор меня учит жить. - Она ведь дочка знаменитого философа Густава Шпета. Шпет – с одной стороны, с другой – Рахманинов. Для вас ваш род имеет значение? Как вы к этому относитесь?- С гордостью. Дедушку я своего, к сожалению, не знала. Его арестовали в 1935 году, а я родилась в 1939-м. Он был расстрелян, хотя нам говорили, что он где-то в лагере всю войну был. Это были такие страшные времена! Не все мы понимали. Но с самого детства в семье был культ дедушки. Говорили, как бы он себя повел, что бы сказал. И это было неким законом. - А Рахманинов?- А он двоюродный брат моей прабабушки Зилоти. - Важным человеком вашей жизни была Галина Сергеевна Уланова – что она вам дала?- Почти все спектакли были сделаны с ней. Все дала – и в профессии, и в человеческих отношениях. Сперва были такие строгие отношения ученицы с учительницей. Галина Сергеевна – не тот человек, что сразу допускает к себе. Не помню, сколько лет прошло, когда мы сблизились, пошли откровенные разговоры, она начала приглашать к себе домой. Я всем делилась с ней, советовалась по самым важным личным делам… К сожалению, мы отдалились в конце… Я трудно пережила ее уход.- Вы не скрываете своих лет...- А зачем? Это моя жизнь. Если я несколько лет выброшу, значит, я выброшу кусок своей жизни. В ней было всякое – счастливое, горькое. Но это все мое, я все это прожила, что-то выстрадала, чему-то радовалась… - Вы чувствуете возраст?- Нет. Я почувствовала возраст один раз в жизни. Когда мне исполнилось двадцать. У меня были кавалеры, ухажеры, компании всякие. В молодости мы весело жили, было много всего. И вот, когда мне исполнилось двадцать, я подумала: все, жизнь закончилась. Да еще, как назло, стали присылать телеграммы: поздравляем с третьим десятком!.. Дальше все стало легче.Цепочка дней, часов, ночей. Цепочка лет, десятилетий Связала нас одной судьбой. И все, что сделано тобой И мной на этом свете Нерасторжимо. Все прочней и тверже, И надежней взаимосвязь. И звенья эти – Не распрямить, Не расковать. Не разогнуть. Не разорвать. А только дальше продолжать И быть за все в ответе.Владимир Васильев. Оцени материал: 1 2 3 4 5