После концерта Юрия Башмета и камерного оркестра «Солисты Москвы», прозвучавшего музыкой небесных сфер 22 ноября в Национальном дворце, укрепилось понимание того, что слушать надо только настоящее. Этим праздником мы обязаны сети магазинов «Alina Electronic» и промоутеру компании «Bis-Concert». На нем можно было увидеть политиков, бизнесменов, представителей культурного бомонда. И пожалеть о том, что студенты Академии музыки, театра и изобразительного искусства этого свежего воздуха не глотнули. И музыкантов в зале можно было пересчитать по пальцам. «Конечно, я понимаю, что из-за высокой стоимости билетов многие профессиональные музыканты туда не попали, - говорит музыковед Сергей Пожар. - В зале я увидел буквально двух-трех из них. В наш рыночный век людям, действительно интересующимся искусством, оно недоступно. Концерт произвел очень приятное впечатление. Программа детально отточена, у Юрия Башмета замечательные музыканты, каждый из них действительно солист. Программа составлена с великолепным вкусом, очень оригинальна. То, что играл оркестр самостоятельно – «Сюита для струнного оркестра в старинном стиле» - я уже слушал много раз, в разных интерпретациях, и хочу сказать, что «Солисты Москвы» подошли к музыке, к этой сюите Грига, своеобразно. «Маленькую ночную серенаду» они сыграли без традиционных повторов, компактно и достаточно быстро, просто виртуозно. Серенада промелькнула почти незаметно, и это создало какой-то эффект мимолетности. Я еще раз убедился, что этому оркестру дирижер фактически не нужен. И Юрий Башмет, собственно, как дирижер себя и не проявлял: он на это и не претендует – именно художественный руководитель. Только в одном месте, когда музыканты стали замедлять темп, он им показал: быстрее, быстрее. Но я бы им тоже так показал. Зато как солист Юрий Башмет поистине непревзойденный: в его интерпретации «Концертино» Паганини, концерт Генделя… Публику оркестр почувствовал сразу: когда зал начал аплодировать в паузах между частями произведения (чего делать категорически нельзя), музыканты ухмыльнулись и поняли, с кем имеют дело. Я буквально кожей ощутил их усмешку: что за зрители пришли. Они, конечно, прекрасно понимают, что приехали заработать. Чувствовалось некое снисхождение со стороны музыкантов и даже кое-какая расхлябанность, в частности в басовых партиях. И это, конечно, влияет на исполнение: не будь они высочайшими профессионалами, в таком случае вообще бы сыграли спустя рукава. И зрители один раз таки сбили оркестр своими аплодисментами. Поверьте мне: если бы в зале была другая аудитория – вечер прошел бы совсем иначе. Хотя его достоинства неоспоримы». Днем на пресс-конференции музыканта такого высокого ранга, человека, который создал культ альта в мире, спрашивали о чем угодно, только не о музыке. «После пресс-конференции Юрий Башмет подозвал меня и спрашивает: «Вы такой серьезный были, вам не понравилось?» - рассказывает Сергей Пожар. - Отвечаю: «Просто я здесь единственный музыкант». Тут он начал мне задавать вопросы о том, существует ли еще Органный зал, где он давно выступал, знаю ли я Олега Майзенберга, который из Кишинева, с ним Юрий Башмет тоже когда-то играл. Интересовался, где сейчас Светлана Бодюл, как себя чувствует ее отец, бывший первый секретарь ЦК КПМ, по инициативе которого выстроен Органный зал… Юрий Башмет дружил с Альфредом Шнитке, который написал замечательный концерт для альта и другие уже малоизвестные произведения, о чем он мне рассказал. Как и о дружбе с Ростроповичем – моем кумире…».Тем не менее, мы узнали кое-что о Юрии Башмете как о личности, что немаловажно. О том, например, что он не терпит мелочность в людях, которые со страниц автобиографических книг сводят счеты с другими. О Путине:- После каждой моей встречи с этим человеком, будь то праздник в Кремле или встреча один на один, всегда выхожу в каком-то приподнятом настроении. Он крупнейший экстрасенс, у него какие-то исключительные человеческие данные. И когда его уговаривали остаться президентом на третий срок – а это сделать ничего не стоило, варианты изменения Конституции возможны всегда – он сознательно ушел. Потому что считает, что если мы строим демократическое государство, не нужно демонстрировать, что все решает сила. И Алексий II взял его за руку и сказал: «Нужно очень любить Россию, чтобы так поступать». И меня переполняет чувство гордости, когда он что-то такое делает, например, врезал, как следует, в Мюнхене. Я снова ощущаю какую-то силу, которая раньше чувствовалась в Советском Союзе, при всех его минусах. Я просто люблю свою страну, и мне очень нравятся люди не уехавшие, которые проживают цельно свою жизнь. Я не собираюсь обвинять уехавших: они в каком-то смысле сломлены. И когда меня спрашивают, чем отличается публика российская от европейской, отвечаю: она не отличается, а меня с ней объединяет то, что она тоже осталась здесь. Считаю, что если цельно жить, то географию вычеркивать из этой цельности нельзя. Первый состав его ансамбля «Солисты Москвы» остался во Франции – так сложились обстоятельства. Второй создавался так. «Мои ребята отобраны из лучших студентов Московской консерватории. Конкурса я не устраивал. Было три списка, два составили студенты, поскольку именно они всегда лучше других знают, кто на курсе талантлив, кто – нет. А третий – декан факультета. И те, чьи фамилии повторялись во всех трех, и вошли в состав «Солистов Москвы». За 15 лет почти весь состав ансамбля остался неизменным, а если кто-то его и покидал, то сугубо в связи с изменениями в личной жизни».О Grammy: несколько раз был номинирован, один раз получил.- Номинация на Grammy – это уже победа: тебе присылают такую золотую телеграмму и поздравляют, это победа в жанре в нынешнем году. А дальше члены жюри решают, какой жанр признать лучшим. Первый раз я очень радовался этой номинации, надеялся, что все так и будет: меня пригласят и вручат. Это не состоялось, и я расстроился, честно, не буду кривляться. Во второй раз сделал вид, что я об этом не услышал – и опять не получил. В третий – не обратил внимания, четвертый воспринял с улыбкой… Вообще, кому нужен Grammy? Это для тех, кто не собирает залы и у кого не продаются записи, такое феноменальное паблисити через CNN – весь мир смотрит. В этом смысле ни мне, ни ансамблю «Солисты Москвы» это не нужно.О премии Шостаковича, учрежденной Юрием Башметом:- Ей уже немало лет, планка была очень высока: первым лауреатом стал Гидон Кремер. Кстати, мы с ним и решили, что премия будет носить имя Шостаковича, а не Башмета. И с тех пор это настоящее событие в Москве. У фонда, занимающегося этим, большие возможности на телевидении, поэтому вся Россия о конкурсе знает. Задача – не выявлять никому неизвестную суперталантливую молодежь, а поощрить тех, кто в музыку внес вклад. О кино: снимался в «Асса-2» Сергея Соловьева.- Кино – работа очень серьезная и кровавая. И это же потом станет документом, поэтому надо попадать. Замечательно сказал Давид Ойстрах: «Запись – это документ, который с годами становится обличительным». И сейчас, когда смотришь старые фильмы – то, что искренне и талантливо, восхищает, а то, что было временно – со временем становится смешным. Мне повезло, что играю известного музыканта, который живет как-то неорганизованно, дает концерты… В этом смысле мне было абсолютно нетрудно войти в образ. Пришлось даже по сценарию драться в ресторане. А я не понял, думал – будет бутафория. Сидим, ужинаем по-настоящему, я целый день не ел, поэтому с удовольствием ел и пил – вино хорошее, французское – не бутафория, не сок. Так 11 дублей сделали, и мы столько выпили вина. Мне предложил режиссер двух мальчиков – каскадеров, чтобы дрались за меня. Но я воспротивился: не смогу честно смотреть в глаза сыну, поэтому буду драться сам. Целый месяц после этого хромал и ходил в синяках.«Когда я играю на альте, чувствую, что нахожусь в самом сердце полифонии. Почему по-итальянски альт – виола, скрипка – виолина, а виолончель – виолончелло? Потому что альт – самый старый струнный инструмент… В самом звуке альта есть мистика. Он не только может быть красивым, лиричным, трагичным, в нем может пробуждаться холодная философия… Но самое главное – что альт – не «мужчина» и не «женщина», он – космическое существо. В связи с ним у меня всегда возникает ассоциация с полотнами эпохи Возрождения».