Спектакль «Фигаро» театральной компании Евгения Миронова прошел в Кишиневе 15 сентября при аншлаге. Ажиотаж был таким, что сам Евгений Миронов не смог приобрести билеты для друзей и очень тому удивился. Организаторам удалось добиться главной цели – полной эксклюзивности проекта, которой бы не случилось, если бы «Фигаро» шел два дня, как предполагалось раньше. Днем состоялась пресс-конференция, которую создатель театральной компании не посетил ввиду неожиданных проблем со светом, отчего он должен был немедленно отправиться в театр, чтобы их решить. Лия Ахеджакова (Марселина) извинилась за то, что прийти смогли только двое, и представила восходящую звезду Юлию Пересильд (Сюзанну): «У нее самая большая роль, у меня – самая маленькая. Наш совершенно чудесный режиссер Кирилл Серебренников – большая удача для всех актеров. А Юля вообще начала свою актерскую карьеру именно с Кирилла – сразу после этого спектакля она стала невероятно востребована в кино. Серебренников придумал, как все роли сыграть не банально, новый перевод сделала Маша Зонина – дочь великой переводчицы Зониной. Слуги говорят одним языком, а хозяева жизни – другим, поэтому не удивляйтесь, что среди слуг появится сленг. Мата не будет, не беспокойтесь. Наш «Фигаро» немножечко не тот, какой мы знаем из истории театра – все-таки надо учитывать время и где мы живем. В совершенно гениальном монологе Фигаро во втором акте – абсолютно наши реалии, даже про мусульман сказано очень четко, но тут ничего режиссером не привнесено – чистый Бомарше. Классика через какое-то время начинает стрелять мощнее, чем в свои годы, более того – стрелять по тем же целям, которые преследуют человечество из года в год, из века в век».Лия Ахеджакова не может сказать, что она очень востребованная актриса: «Время от времени что-то вдруг появляется. Невостребованность закрывает человека, и в нем начинает что-то происходить. Поэтому, когда есть хорошая роль, то все, что ты накопил годами внутри, выстреливает очень сильно. Даже считаю, что это правильно: не размениваться. Но иногда возникают ситуации... То денег нет, и вообще когда нищета была жуткая, я соглашалась на всякое барахло. И сейчас иногда бывает, что бдительность отказывает, и во что-то влипаешь. И потом очень стыдно, когда увидишь, куда ты влез». Юлия Пересильд: «В Москве прошла премьера фильма Алексея Учителя «Пленный», у меня там небольшая роль, но встреча с этим режиссером стала поворотной в жизни. У Кати Шагаловой в фильме «Однажды в провинции» роль побольше. Занята в новом проекте латышского режиссера Алвиса Херманиса – десять рассказов Шукшина, никак не связанных между собой – просто отдельные истории».Юлия закончила ГИТИС, мастерскую Олега Кудряшова, которого считает одним из лучших педагогов в театральной Москве. Еще и потому, что учитель прививал студентам чувство вкуса – что очень важно в театральном вузе: понимать, что хорошо, что плохо, и как делать нельзя. «Он занимается синтетическим театром, - говорит Юля. - Чтобы актер умел все: петь, танцевать, говорить...». «Сегодня вы увидите то, чего никогда не увидят другие, - пообещала нам Лия Ахеджакова. - Этим и прекрасен театр: он только здесь и только сейчас. Завтра будет совершенно другой. Наш «Фигаро» - человека и режиссера, который творит в XXI веке. Но спектакль все равно должен остаться фейерверком, и каждый раз все волнение связано с этим: будет фейерверк или нет. Вот почему все сейчас в театре – чтобы устранить препятствия к нему». Мы решили пообщаться с Мироновым, пока он решает технические проблемы – ну никак нельзя было упустить такой шанс, и с коллегой направились в театр. Так начался наш собственный безумный день. До спектакля оставалось шесть часов.Выясняем у московских костюмеров, что актеров в театре нет, появятся только вечером на репетиции. Случай подвернулся неожиданно: у коллеги обнаружился номер мобильного телефона ее старинного друга Николая Лебедева, теперь знаменитого российского режиссера, близко знающего Евгения Миронова. Звоним ему и рисуем картину. Он ничего не обещает, но говорит, что попробует связаться с Мироновым. Так, перезваниваясь то и дело с Москвой, мы изучили театральное пространство за кулисами вдоль и поперек. И побывали на репетиции спектакля, где увидели совершенно человечных актеров, лишенных парадного блеска, даже удалось перекинуться с Лией Ахеджаковой парой фраз. И чувство длиннющей дистанции между нами растворилось вдруг. Театр абсурда закончился славно: Лебедев дозвонился и Миронов принял нас. Вот что он сказал о своих ролях и зрителях:«Любая роль – это какой-то атомный взрыв внутри себя. Если серьезно к ней отнестись, то – любая. А по большому счету, если говорить вообще о взрыве мозгов, когда меня распластало абсолютно – это роль Гамлета. Которую я не хотел никогда играть, она вообще мне казалась скучна: совершенно несвойственна моему темпераменту, я человек взрывной и эмоциональный, и так долго бы не мстил. И Питер Штайн открыл ее для меня, просто по миллиметру вскрывая бриллианты. Вернее, он научил меня открывать бриллианты, и их можно открывать до бесконечности с каждым спектаклем. И я понял, почему эта роль королевская. Очень по ней скучаю, честно говоря.Театр, в котором я служу, который я люблю – это театр не развлекательный. При этом ничего не имею против развлекательного, просто это разные вещи. «Фигаро» вроде развлекушка, но в конце с неким смыслом для меня. Если бы это было просто показывание голого тела, я бы здесь не участвовал. А когда человек в результате смешного и страшного дня обрел себя и стал другим – для меня принципиально: есть финал. Если бы его не было, как Бомарше играется в других театрах, - другое дело. Для меня, повторю, это принципиально. Каскад наворотов, что-то даже чаплинское должно было родиться – но в конце есть нота, которой я очень дорожу. Остановка. И человек понимает, что из какого-то чудовища благодаря испытаниям он стал мужчиной. Я во всем ищу смысл». Сам спектакль – правда фейерверк, но – какой-то странный. С одной стороны – удовольствие от игры актеров и их замечательных монологов, пусть один из них, чересчур серьезный, и не «вписался» в опереточный «поворот». С другой – юмор «ниже пояса», об который то и дело спотыкаешься, так как никогда не ожидаешь. А эти бесконечные раздевания-переодевания... Элитарной публике нужно все-таки другое «кушанье». С третьей – продуманность каждого «кадра» – чтоб не сказать «сцены»: спектакль какой-то кинематографический. С четвертой – «кадров» с лихвой хватило бы половины. Такое ощущение, что режиссеру хотелось выложить все, на что он способен. Но восприятие человеческое, в отличие от фантазии создателя спектакля, имеет предел...