Румынский наместник для Кишинева

Изучение биографического бэкграунда молодого национал–либерала Киртоакэ, приводит к интересным историческим параллелям ТЕКСТ: Дмитрий Александров Удивительно, но по целому ряду признаков наш Дорин Киртоакэ похож на никарагуанского диктатора Сомосу, про которого один из американских президентов сказал «Конечно, он сукин сын, но это наш сукин сын!» Итак, Сомоса Анастасио Гарсиа, президент Никарагуа в 1936-1956 годах. 1 января 1937 года став президентом, Сомоса запретил деятельность оппозиционных политических партий. Единственно разрешенная Либеральная партия находилась полностью под его контролем. Главный «либерал» Никарагуа тоже был националистом. Гитлер и Муссолини, дарили ему свои портреты с трогательными надписями. Но на этом сходство не заканчивается.Сомоса не учился у себя на родине. Отец отправил его в Филадельфию, в бизнес-школу. В этот период будущий диктатор формирует свое особое «либеральное» мнение относительно судьбы и дальнейшего развития своего народа — «не умеете крутиться, подыхайте». Киртоакэ также учился вдали от дома. Он попадает в Бухарестский университет, где в тот период румынское научное сообщество установило жесткую диктатуру либеральных подходов к дальнейшему развитию страны и общества. Все, что не вписывалось в систему таких взглядов изначально отметалось как «плохое», вредное. Западные либеральные ценности и «животный» национализм причудливо и эклектично перемешивались в головах профессоров и студентов.Осознав, что ученого из Сомосы не получится, отец забирает его на родину, приобретает для него трактир и женит. Киртоакэ тоже возвращается в Кишинев, где открывает свой «трактир» — становится координатором программ в Хельсинском комитете где, как стало известно после крупного международного скандала, воровались деньги.Дальнейшую историю Никарагуа при Сомосе мы знаем. Сбросив страну в экономическую пропасть, Сомоса держался исключительно на поддержке извне. Киртоакэ тоже не останется ничего другого, как искать помощников за рубежом. Речь идет, конечно, не о помощи для города. Никому кроме как жителям Молдовы цветущий Кишинев не нужен. Точно так же американцам было наплевать на судьбы никарагуанцев. Но они давали Сомосе деньги — покупали политическую лояльность. Претендентов извне на то, чтобы получить преданность одного из ключевых постов в Молдове будет предостаточно.Чем может поторговать Киртоакэ с политической точки зрения? Заявлений либеральной партии уже хватает для того, чтобы составить точное представление о предмете для торга. В первую очередь, подвергнется репрессиям русский язык. Затем по эстонскому сценарию — памятники советским солдатам. Параллельно начнется «национальное возрождение» — председатель ЛП уже обещал, что в Кафедральном парке Дорин Киртоакэ в случае победы на выборах поставит памятник тем, кто боролся за объединение Молдовы и Румынии. И деньги за эти вещи потекут как с запада, так и с востока.Установив бардак в управлении городом, Киртоакэ будет проводить чистки молдаван-манкуртов и русскоязычных сотрудников примэрии. Потом последуют политические лозунги вступления Кишинева в НАТО, антироссийские декларации, женитьба на памятнике Штефану (ведь Киртоакэ все еще холостой), и прочие перлы пятнадцатилетней давности. А за спиной «Киндер-сюрприза» конкретные взрослые дяди, вылезшие из глубокого подполья, будут пользоваться этим хаосом, решая свои конкретные политические и денежные делишки. И будут приговаривать: «Конечно, он сукин сын, но это наш сукин сын!».***Есть у нас группка людей, для которых словосочетание «молдавская государственность» звучит как оскорбление. Их чувство собственного достоинства основывается на утверждении, что никогда на этой земле ничего хорошего не было, нет, и не будет. Если таких людей станет больше, чем нас, то они окажутся правы: у молдаван не останется повода для оптимизма.Когда вышел в свет фильм «Неизвестный Штефан», знакомая меня спросила: «ты веришь в то, что там рассказывают?» Ответить на этот вопрос почти невозможно. Значения любых слов исчезали по мере их высказанности. Конечно, мы не можем достоверно знать, руководили ли молдавским господарем мечты создания третьего Рима, или вся его жизнь вкладывается в прокрустово ложе метаний между тремя могущественными державами, изложенное учебниками истории румын. История всегда терпит сослагательное наклонение, потому что она никогда окончательно не уходит. И с этой точки зрения ответить на вопрос: «было ли у Молдовы героическое прошлое?» можно только нашими надеждами и устремлениями. Мы должны «найти» ответ в нашем будущем.Сегодня эта дилемма неожиданно оказалась в политической плоскости. Казалось, история уже окончательно «оценена». Альтернативные версии в виде национализма элит, видящих в создании молдавской государственности не историческую справедливость, а переход от статуса советской республики в румынский жудец, ушли в прошлое вместе с двумя освистанными президентами и несколькими несостоятельными парламентами. Националистический сценарий, согласно которому нет никакого народа «молдаване» ни в одном из вариантов, как бы устранился сам собой. Вместо этого на повестку дня вышли другие вопросы: как нам «попасть в Европу» и разделить с европейцами общее будущее. Не тут-то было. Сейчас даже выборы местной власти, призванной единственно не воровать и по возможности вкалывать, превращаются в философско-идеологический диспут о будущности наследия Штефана Великого.Парадокс нынешней ситуации раскрывается в правильном понимании обмана, ближайший аналог которого мы можем обнаружить только в событиях пятнадцатилетней давности. Тогда людей, привезенных на площадь Великого Национального собрания, убеждали в том, что они голосуют за свободу и независимость, за право самостоятельно строить независимое государство, в котором будут жить их дети. Чуть позже оказалось, что их голос был использован для обоснования справедливости перераспределения собственности и развязывания гражданской войны. Сегодня многие верят, что, голосуя за Киртоакэ, они отдают свои голоса за обновление элит. Но их голос тоже будет использован по-другому. Источник: http://puls.md/article.php?id=150