Анатолий Полотно, интервью

Надыбал тут старое интервью...и решил тут запостить...может кому интересно будет....всё-таки хороший исполнитель.... Анатолий Полотно – музыкант, объездивший с гастролями почти всю страну и полюбившийся многим слушателям шансона, – в чем-то похож на русского богатыря Илью Муромца. Сильный по духу, немного суровый, не признающий авторитетов,он подкупает своей искренностью, прямотой высказываний настоящей добротой нрава... Толька-хоккеист – Анатолий, вы были примерным ребенком? – Я думаю, из примерных детей не очень получаются жеребцы. Точнее, из примерных жеребят не могут получиться хорошие – боевые, скаковые – лошади. Я был, как все. Детство веселое. Родился в простой семье, родители разошлись, когда мне было два года, и я жил с бабушкой. Так что знаю нравы улицы не понаслышке. – Хулиганили много? – Так все детство хулиганское было. Конечно, когда парень не находится под плотным контролем родителей, он уходит на улицу. И начинает жить по ее нравам и законам. Совершенно логично, что у меня была масса приводов в милицию. Тем более я родился в Перми, а Пермь – это город ссылок: так было и при царях, и при коммунистах. Такая атмосфера нас и формировала. – А конкретный случай этой поры не расскажете? – Воровать я не воровал никогда, видимо, к этому не предрасположен. Но драк было много. Меня сначала звали Толька-хоккеист, я в хоккей неплохо играл тогда. А потом стал боксом заниматься. Вспоминаю эпизод из самого раннего детства. Когда идешь, зажав в кулак 10 копеек, который родители дали на кино. С этими копейками необходимо было быстро прорваться, чтобы их не отобрали. Прекрасный и яростный мир – Где в армии служили? – В Казахстане. Была забавная история. В Перми был музвзвод, куда все старались попасть. А так как я уже играл на танцах, в ресторанах, соответственно, тоже стремился туда. Мне посоветовали обратиться к руководителю ансамбля, я им подошел. Пришла пора собирать бумаги для военкомата. Но в условии договора при службе в музвзводе был один пунктик, который меня настораживал. Если ты провинился, тебя отправляют охранять зеков. Мне это очень не нравилось. Я пришел к матери и сказал, что у меня есть возможность остаться в Перми. Она взмолилась: «Да ты что! Иди, куда призовут – хоть мир посмотришь!» – Надо же... – Я и пошел мир посмотреть. Попал в Казахстан, на озеро Балхаш в зенитно-ракетные войска. Было очень интересно. Может быть, я не понимаю, что происходит сегодня с армией, но иногда эти визги по поводу дедовщины просто раздражают. Парень без становления не сможет ужиться ни с семьей, ни сам с собой. А армия – это нормальная закалка; мировая практика – отслужить и вернуться домой. – Ну а как же все-таки дедовщина? – Все у нас нормально было. Конечно, не белые и пушистые, колючая публика, но правила казармы достаточно просты: будь открытым и не хитрым, отвечай за себя, трудись, паши. Каких-то унижений и оскорблений я даже не припомню, если и щемили – по справедливости. Каждый хочет увильнуть от службы, от нарядов, а это же должно регулироваться. Коллектив – очень жесткая субстанция, никто за тебя ничего не хочет делать; как ты относишься к другим, так и к тебе относятся. Будешь стоять за себя и своих друзей – отобьешься. – После армии чем занимались? – Прошел большую школу жизни. Пробудилось желание познать что-то светлое – появилась тяга к образованию. Меня тянуло к умным людям, но я не очень находил с ними общий язык – они были гораздо выше меня в плане знаний. Вот я и пришел к выводу, что надо учиться, пошел сначала в училище, а потом поступил в институт и университет. С песней по жизни – А как же музыка? – Для меня это всегда было хобби. В 14 лет я взял гитару, сначала играл во дворе, потом на танцах, пришел в ресторанную сферу. Кстати, очень серьезная школа, если музыкант сможет там остаться самим собой. Там надо все уметь играть: западную музыку, восточную и что закажут. В общей сложности там отработал лет 20. Закончил в 1990-х годах, стал писать и постепенно вышел оттуда. – В основном рестораны посещал криминальный контингент? – Да, как и сейчас. Сейчас просто понаставили здоровых парняг под названием секьюрити, но это ничего по сути-то не меняет. Гуляют свободные люди. Ведь криминал очень свободный, живущий по своим понятиям, представлениям о жизни. Нельзя сказать, что эти представления очень плохие. – Приходилось быть свидетелем ресторанных стычек? – Я не люблю понятие «терпилы» и никогда не выступал свидетелем. Проще быть соучастником. Были и хулиганства, драки – как регулярные явления. Как говорится, кто женщину ужинает, тот и танцует. Естественно, все мужики отчасти забияки, а забияка должен доказать, что он достоин своей партнерши, и это нормальный ход вещей. Именно в ресторане я впервые увидел пистолет. – Как это произошло? – Как-то откинулся паренек, видимо, не досидел, и у него был ржавый пистолетик типа револьвера. Он перебрал, вот крышу-то и снесло. Погорячился и нашего клавишника Колю «попросил» исполнить песню. Коля, не говоря ни слова, без объявления, начинает весь бледный петь что-то а-капельное. Я удивился, думаю, парень перепил. Отвел его и прошу объясниться. Он отвечает: «Выйди, посмотри». Я выхожу, а там сидит бывалый мужик с дикими остекленевшими глазами, наставляет мне в область живота револьвер. Я тоже пошел петь – без разговора. Много было и всяких смешных историй. Музыканты – это особая каста со своей внутренней организацией, со своим жаргоном. Например, слова «лажа», «бухнуть», «чувак» и другие вышли из музыкальных кругов. Не интересно пилить опилки «Лесоповала» – В Москву как попали? – После того, как начал писать, мы сколотили группу «Лоцман» и поехали кататься по стране. Началась перестройка, свобода во всех отношениях. Концертов давали по 40 за месяц. Нас стали звать на музыкальные передачи и однажды пригласили на «Утреннюю почту» Юрия Николаева. У меня была песня «Черное море», а им как раз нужна была новая заглавная песня для передачи. Так мы попали в концертный зал «Россия» и прижились. Как-то там проходил конкурс красоты «Мисс «Утренняя почта», где я и познакомился со своей будущей женой. Мы поженились, родилась дочь. Никакой цели покорять Москву я себе не ставил, просто так жизнь сложилась. – Как ощущаете сами себя в музыке? – Все альбомы для меня как маленькие дети, которых растишь, записываешь, делаешь аранжировки. А потом они выходят на рынок и живут самостоятельной жизнью. Они не легко даются. Надо быть в материале, надо знать жизнь. Во многом мои песни автобиографичны, с другой стороны я пытаюсь создать галерею новых героев, которые отличаются в корне от моих коллег, поскольку мне совершенно не интересно пилить опилки «Лесоповала». В жанровой песне очень важна своя позиция, если на сцене – личность, то, наверное, это интересно людям. Можно сочинять что угодно, но если песня лишена смысла, для меня это уже не песня. Я индифферентно отношусь к попсе, точно так же, как и к Кругу. Занимаюсь чисто своим. Ведь начало этого жанра стоит в авторстве. Если вспомнить наших гениальных музыкантов, которых отфильтровали не худсоветы, а жизнь – все они были авторами. И сейчас происходит то, чего не должно происходить, этот жанр не может быть массовым, на потребу всей публики. Ведь в 14 лет петь о зоне, о нарах просто смешно. Хотя поют... Это приходит с познанием жизни, когда человек побывал где-то, где-то поскользнулся, он начинает смотреть другими глазами на мир. Если разобраться, у нас все сиделые: либо через родных, либо через близких. Ведь для государственной машины, чтобы построить, скажем, Беломорканал, требовалось 2 миллиона заключенных... А такого рода песни самобытные, не подсмотренные. В этом жанре нет косоглазия ни на Запад, ни на Восток. Он наш, родной, поэтому понятен, живуч, гармоничен. Шансон востребован во всех слоях общества, ведь это и есть русская душа. Без авторитетов – Ваш самый запоминающийся концерт? – Любой концерт чем-то запоминается. Я отчасти нигилист – для меня нет авторитетов. А в жизни очень любознательный, мне все интересно. Как не запомнить, когда в Череповце распаленная публика оборвала всю клумбу около дворца Культуры и просто осыпала меня цветами? У меня есть очень толковые, вдумчивые поклонники, мы много общаемся с ними через Интернет. Меня поразил один физик-ядерщик, к тому же доктор философии, с которым я вступил в полемику. Он выдавал мне такие статьи, что я подумал – это музыкальный критик. Оказалось, он просто думающий, глубокий слушатель. – На зонах выступали? – Конечно, несколько раз. Там, пожалуй, самая благодарная публика. Только там приходится корректировать репертуар, не потому, что того хочет или не хочет хозяин, а просто не надо грузить людей, им и так не легко. Однажды мы заехали в Томске на зону, привезли грузовик картошки, десять коробок сигарет «Прима». Подогрели, что называется. Времена-то голодные, мужик сидит без работы. И как назло аппаратура отказалась там работать! Нам пришлось почти два часа играть на гитаре и на скрипке, дали чисто живой концерт. После чего мой коллега Федор Карманов сказал: «Представляю, как бы Киркорову здесь не сладко пришлось с его фонограммами и всем антуражем!» Нас приняли очень здорово. Мы часто ездим с Федей на Север, порыбачить да поохотиться, берем с собой гитару и скрипку и даем концерты для местного населения. Хоть с собой нет аппаратуры, людям невозможно отказать. Север – он как раз формирует образ нашей нации. С одной стороны, полная искренность и неподдельность, с другой – на лице у каждого ухмылочка и пристальный взгляд. Там даже двери никто не закрывает! Очень открытый народ по сути своей, достаточно добрый, но и жесткий, ведь выжить там тоже не легко. – Вы сталкивались с криминалом в своей жизни? – Криминалом нас заставляет заниматься государство. Однажды меня взяли и закрыли на 40 дней в тюрьму в Перми. Не предъявляя никаких обвинений – ничего. Просто кто-то из власть имущих, видимо, стукнул кулаком по столу и крикнул: «Что там за Полотно? Закрыть!» – Ну, хоть какие-то основания у них были? – Мне прикрутили какие-то алименты, а я их выплатил на полгода вперед. По сути, это был чисто ментовской беспредел. Берут человека ни за что ни про что и закрывают, а потом начинают искать какой-то криминал. Это было в 1993 году, тогда еще приехал «Человек и закон», чтобы разобраться. После этого мне сказали: «Слушай, ты, мы т найдем, за что пристроить, и никакие журналисты не помогут! Подбросим коробок с анашой и пойдешь лес валить». Вот так, прямым текстом. Народ бесправный у нас, совершенно. Нельзя путать закон со справедливостью, понимаете? Справедливость она несколько другая, а законы придумывают люди в угоду себе. А ведь есть очень много не имущих вообще ничего. Я сегодня ехал в поезде, утром вышел курить. А на обочине лежат бомжи и замерзают. Где эти законы, где справедливость здесь? Кого угодно могут посадить, и за что угодно. Мне думается, что наш жанр немножко злоупотребляет криминальной тематикой. На зоне совсем другие законы, там смещается все, весь лоск исчезает, и человек остается один на один с судьбой, жестокостью. Ничего в этом романтичного нет. Так что, что мне романтизировать уголовный мир? Я вырос на улице. По сути, менты и криминал – это две стороны одной и той же медали, живут по тем же понятиям. «Судьба – это свойство человека» – Что бы вы никогда не смогли простить? – Если бы я мог все простить, то был бы Богу подобен... Наверное, не простил бы измены. Очень не хочется прощать глупость, но ее столько, что приходится с этим мириться. Опять-таки, если твой друг начинает дружить с твоим врагом, надо бежать от такого друга. Это подлость человеческая. Она и толкает на воровство, порождает зависть, сестру лени. Победи лень – и добьешься всего. Я люблю открытость, честность во всех ее пониманиях. Судьба – это скрытое свойство каждого человека. – Вы считаете себя счастливым? – Я думаю, любой человек обязан считать себя счастливым. По той простой причине, что он выиграл такую лотерею, какая ему даже не снилась. Ведь миллиарды сперматозоидов должны попасть понятно куда и после этого появляется Божье творение. Наша жизнь – это маленький коридорчик, и вдруг выпадает такая большая удача появиться на свет! Это чудо и счастье одновременно и поэтому не надо роптать на свою незавидную долю. – Ваши творческие планы на будущее? – Написал своему другу Федору Карманову новый альбом «Гоп-стоп сало» о наших взаимоотношениях с братским народом. Я вообще думаю, что с Украиной мы один народ. Начал писать свой альбом, думаю, к осени я его доделаю. В том году мы были на Тиксе, сейчас планируем еще дальше слетать, к Камчатке. А так мы весь мир облазали...