горькая правда...

В один прекрасный день я устану от нескончаемых нотаций и, чтобыдоставить ей удовольствие, выйду за кого-нибудь замуж, уговорив с.ебя, что всамом деле его люблю. Поначалу мы будем строить воздушные замки о собстенномзагородном доме, о будущих детях, о том, как у них все замечательноустроится. Первый год мы еще будем часто заниматься любовью, второй -гораздо реже,, а потом, наверное; сама мысль о сексе будет появляться у насраза два в неделю, не говоря о ее воплощении раз в месяц. Мало того, мыпочти перестанем разговаривать друг с другом. В растущей тревоге я начнуспрашивать себя - - может быть, это я всему виной, может быть. это со мнойчто-то не в порядке, раз я его больше не интересую. Единственное, о чем сним можно говорить, - - это его друзья, словно на них свет клином сошелся. Когда наш брак будет совсем уж висеть на волоске, я забеременею. У насродится ребенок, на какое-то время мы станем ближе друг другу, а затемпотихоньку все вернется в прежнюю колею. Затем я начну катастрофически толстеть, как та самая. тетка вчерашнеймедсестры, или позапозав-черашней, не помню, неважно. В сражении состремительно прибывающим весом, сяду на диету, изо дня в день чувствуя себяразбитой и подавленной оттого, что все усилия бесполезны. Чтобы хоть зачто-то уцепиться, начну принимать нынешние якобы чудодейственные препараты,снимающие депрессию, и после ночей любви, всегда столь редких, рожу ещенесколько детей. Я буду твердить направо и налево, что дети, мол, смысл моейжизни, а ведь если подумать, то наоборот: как раз моя жизнь - это смысл ихжизни, сама ее причина. Все вокруг будут считать нас счастливой парой, не догадываясь, что издесь, как всюду, за видимостью счастья таится все та же горечь и тоска, всето же беспросветное одиночество. А потом мне однажды доложат, что у мужа есть любовница. Я, наверное,устрою скандал, как та самая тетка медсестры, или вновь начну обдумыватьпростейший выход - самоубийство. Но к тому времени я уже буду старая итрусливая, расплывшаяся и обрюзгшая, с двумя-тремя детьми на руках, которымнужна моя помощь, их ведь нужно воспитать, дать им обра зевание, помочьнайти свое место под солнцем - ведь у меня обязанности, от которых никуда недеться, так что какое уж тут самоубийство - самоубийство придется надолгоотложить. Да и не будет никакого самоубийства, будут бесконечные скандалы.обвинения, угрозы уйти вместе с детьми. Муж, как водится, пойдет напопятный, начнет уверять, что любит только одну меня и что такое больше неповторится, даже не понимая, что на самом-то деле мне некуда деваться, развечто переехать к родителям - на этот раз навсегда, до конца своих дней, - аэто значит вновь с утра до ночи выслушивать нотации и причитания, что я самавиновата, сама разрушила семейное счастье - пусть какое-никакое, но счастье,- что он, при всех его недостатках, был все-таки хорошим мужем, не говоря отом, что для детей сам по себе наш развод - непоправимая психическая травма. Еще через два-три года у него появится новая любовница - об этом я либодогадаюсь сама, когда ее увижу, либо мне кто-нибудь опять-таки поспешит обэтом сообщить, а я, конечно, закрою на это глаза, - на борьбу с прежнейлюбовницей ушло столько сил, что теперь лучше принять жизнь как есть, еслиуж она оказалась не такой, как я себе представляла. Мать была права. Он будет со мной все так же мил, я все так же буду работать вбиблиотеке, в полдень на площади перед театром съедать свой бутерброд,браться за книги, каждую всякий раз бросая недочитанной, глазеть в телевизор, где всеостанется таким же и через десять, и через двадцать, и через пятьдесят лет. Только теперь бутерброды я буду есть с крепнущим чувством вины, всеболее безнадежно толстея; и в бары теперь путь мне будет заказан, потому чтоу меня есть муж, у меня есть дом, а в нем дети, которые требуют материнскойзаботы, которых надо воспитывать, принося им в безоглядную жертву своюоставшуюся жизнь. И теперь весь ее смысл сведется к ожиданию той поры, когда онивырастут, и все более неотвязными будут мысли о самоубийстве, но теперь онем остается только мечтать. И в один прекрасный день я приду к убеждению,что на самом деле - такова жизнь, в которой все стоит на месте, в которойникогда ничего не меняется. И я смирюсь с этим.