Португалия — первая жертва Евросоюза.

Что принесло членство в Европейском Союзе странам, не принадлежащим к англосаксонской цивилизации?
И какие выводы нелишне сделать неофитам на постсоветском пространстве, так стремящимся в объятия чуждого по геополитической ментальности Брюсселя? Об этом на примере Португалии для «Правды.Ру» размышляет известный французский философ Николя Бонналь.
Возвратившись из короткой поездки по Португалии, страны раздавленной кризисом, и в будущем обещающей превратится в страну-зомби, я спрашиваю себя, какой смысл, в конце концов, может иметь знаменитая формула Шумпетера о созидательном разрушении, в то время как мы научены самой историей тому, что разрушения всегда разрушительны и очень редко — созидательны. Однако вернемся к Португалии, стране, разрушенной созданием европейской конструкции:
— Катастрофа, во-первых, носит демографический характер. Люди находятся в подавленном состоянии, не имеют детей; коэффициент рождаемости упал до девяти на одну тысячу. Уничтожение средиземноморских стран было запрограммировано, даже если Португалия стоит лицом к Атлантике! Молодежь, особенно дипломированная, уезжает, чтобы найти работу, а города пустеют, как опустели когда-то горные деревушки в результате исхода, названного сельским. Современность продолжает выполнение своей работы по уничтожению народов и культур: ведь необходимо, чтобы матрица повсюду чувствовала себя как дома.
— Сегодня Португалия превратилась в настоящую страну третьего мира. Большинство зарплат молодежи вращается около 400 евро в месяц. Минимальная заработная плата составляет менее 500 евро в месяц — и все это в стране, где жизнь продолжает быть дорогой, а в особенности там дорого жилье. Ведь именно это и характеризирует настоящую страну третьего мира: там зарабатывают мало, а жить там дорого. А в остальном — это такая же бедная страна, как и Боливия, где люди зарабатывают мало, но не имеют нужды во многом. Превращение населения в население страны третьего мира, желаемое Берлином и Брюсселем — это фактор, которым не стоит пренебрегать. Вольфганг Шаубле говорил касательно Европы о чудесном и оригинальном опыте. Вот мы в нем и очутились: десять миллионов немцев получают зарплаты на уровне словаков.
— Португалия — государство, раздавленное долгами, происходящими из введения евро, из процесса создания Евросоюза и выплывающих из всего этого налогов, которые, в довершение всего, окончательно душат экономику. Недовольные могут уехать, а все остальные должны дрожать. Тут налоги придумываются каждый день — как в Южной Америке 70-х и 80-х годов. Там нужно платить, чтобы быть обслуженным в скорой помощи.
— Ликвидация Португалии заставила меня вспомнить о королеве в «Белоснежке» — замечательном фильме Руперта Сандерса. Королева убивает не только тело, она еще и высасывает душу одним вдохом. Португалия принесла цивилизацию в довольно значительную часть мира, ее культурное и архитектурное наследие колоссально, она от Камоэнса до Пессоа создала великую литературу. И все это забыто, погребено, потоплено глубоко под общим нигилизмом; насажден материальный американизм современной культуры по телевизору (фильмы из штатов выходят в кинозалах лишь с субтитрами и никто не удосуживается их дублировать), ее царство в количестве и, конечно, — ее «софт» — мягкий сатанизм.
— Триумф демократии: мне довелось прочитать о том, что некоторые сильные умы проевропейской направленности боятся в особенности того, что люди откажутся от… демократии! Потому что демократия — это: разорение народов, уничтожение Духа, демографическая ликвидация, интеллектуальный терроризм и диктатура политической корректности. И всякий, кто восстает против этой вереницы ужасов, расценивается как диктатор. Один из величайших архитекторов португальской руины — это, кстати, Баррозу — нынешний патрон Еврокомиссии, любитель супер-яхт и, к тому же, бывший студент-маоист. Итак, нам вынужденно во все более и более угрожающем тоне преподаются уроки демократии, в то время как демократия есть все вышеописанное.
Ирландия вызвала у меня схожие впечатления: страна угасшая, безжизненная, в которой удвоили налоги, выгнали тридцать тысяч служащих, понизили пенсии, очистили карманы граждан на сумму шестьдесят миллиардов (это в стране с четырьмя миллионами населения). 67 процентов семей с детьми еле дотягивают до конца месяца. После великого картофельного кризиса, запущенного английским капитализмом и продуктовой спекуляцией, лучшего мы не достигли и сидим в ожидании грядущего Свифта, который опишет, под каким соусом нужно есть ирландских детей. Правда, что стоит заставить матерей сделать аборт и ожидать продажи через Google зародышей буржуазным богемным парам. Ирландии, которая была страной ирландских святых монахов, страной Джойса и Джона Форда, Свифта и Бернарда Шоу, теперь нечего и сказать: мы ведь теперь при демократии, а газеты, принадлежащие финансовым группам, говорят вместо писателей, которых больше нет. И, конечно, в этих двух странах-мученицах мы не перестаем подкапываться под христианство и покровительствовать исламизму и многообразию культур.
Уничтожение европейских наций является очевидностью. А для утешения недовольных и туристов — фольклорные деревни (как говорил Ги Дебор — древняя культура заморожена). Но я настаиваю на мысли, что итог Европы Франкфурта, а значит — Европы немецкой, Европы брюссельской имеет кошмарные и смертоносные последствия, которые наше «коллективное отупение», по словам Бодрияра, с трудом может себе представить. Прогуляйтесь сами вечером по центру Лиссабона, чтобы увидеть. И перестаньте жить с Широко Закрытыми Глазами.
Источник