Язык не мой – друг мой! Послесловие к статье "Молдавский русофон"

  В стране, разделенной по языковому принципу, легко завоевать популярность, играя за «свою» команду. Большинство представителей интеллигенции так и делают. Те, кто пишут на молдавском (румынском) объясняют, что Иону плохо из-за Ивана. Их русскоязычные оппоненты доказывают, что все обстоит наоборот – это Ивану плохо из-за Иона.
Наличие у каждой из языковых общин своей «правды» не позволяет консолидировать полиэтничную молдавскую нацию. По этой причине наше общество обречено на провалы во всех сферах общественной жизни и на скорую утрату своей государственности.
Изменить нисходящие тенденции можно только одним путем – КАЖДАЯ из двух общин должна изменить СВОЕ поведение по отношению к другой.
Задача интеллигенции, ориентированной на ценности молдавского государства, состоит в демонстрации неэффективности сегодняшних моделей межэтнического взаимодействия и предложении новых способов гармоничного сосуществования.
Я горжусь тем, что среди наших молдавских (румынских) братьев есть люди способные вызывать огонь внутриэтнической критики на себя. Хочу назвать, прежде всего, отважного историка Сергея Назарию и всемирно известного драматурга Николету Есиненку. Эти люди своим творчеством доказывают соплеменникам, как недостойно выглядит поведение большинства, которое не уважает человеческое достоинство и права этнических меньшинств. Пользуясь случаем, хочу поздравить господина Назарию с правительственной наградой РФ – «Орденом дружбы». Он своей самоотверженной деятельностью заслужил награду с таким названием.
Я восхищаюсь мужеством Сергея и Николеты и мне очень стыдно, что в сообществе русскоязычных не нашлось никого, кто бы посмел публично сказать «своим», что избранные ими стратегии межэтнического взаимодействия наносят урон, прежде всего, им самим.
Статья «Молдавский русофон» была призвана обозначить проблему. Факт републикации моего текста на многих русскоязычных сайтах, сотни яростных каментов на интернет-ресурсах и в социальных сетях, гневная отповедь «православного политолога» Володеньки Букарского продемонстрировали, что проблема существует. Потоки грязных слов, вырвавшиеся из многих моих русскоязычных собратий, свидетельствуют, что гнойник ущербного мировоззрения прорвало.
Теперь, когда вам полегчало, еще раз попытаюсь донести простую мысль. Если мы связываем свое будущее с государством, именуемым Республика Молдова, нам необходимо перестать жить обидой: «Мы им все построили, отмыли их, выучили. А они – неблагодарные и без нас ни на что неспособные».
Ожидание благодарности с христианской точки зрения именуется грехом гордыни. Добрые дела делаются исключительно ради собственного спасения. Поверьте, тем, кто самоотверженно лечил, учил, строил, воздастся сторицей на суде Грозного Судии.
Давайте подумаем над тем, что нам делать для того, чтобы добиться взаимопонимания с этническим большинством, чтобы циничные политики не могли разводить нас по разные стороны баррикад ради удовлетворения своих корыстных интересов.
Задам риторический для меня вопрос: Как вы считаете, если мы будем отстаивать свои права на пользование русским языком во всех сферах общественной жизни, вплоть до придания ему статуса второго государственного, и будем при этом общаться с представителями этнического большинства на ИХ родном языке, это повысит шансы на достижения взаимопонимания по столь важному для нас вопросу?
Если считаете – нет, то вам нет смысла читать дальше.
На мой взгляд, изучение молдавского (румынского) языка повысит наши шансы в отстаивании своих прав.
Поэтому, для меня неубедительно выглядит излюбленный аргумент русскоязычных, согласно которому изучение языка этнического большинства все равно не позволит делать успешную государственную карьеру. Разумеется, что знание языка – это не панацея. В этнократическом молдавском обществе никто не собирается делиться с представителями этнических меньшинств «теплыми местечками». Несмотря на это, молдавско-русское двуязычие – важный шанс для того, чтобы пробиться в жизни.
Приведу пример советских евреев. Те, чью память не отшибло антисемитизмом, согласятся, что представителей зловредного народца не ждали с распростертыми объятьями при поступлении в вузы. Служебная карьера для них тоже была затруднена. Подумайте, удалось бы евреям занимать первое место в СССР по доле лиц с высшим образованием и завоевать значимые позиции в советской науке, культуре, медицине, педагогике, если бы они говорили исключительно на языке идиш?
Еще нелепей оправдываться тем, что молдаване все равно говорят по-русски. Язык – не только средство общения. Это одна из базовых ценностей любого человека. Суметь сказать хотя бы несколько слов на родном языке собеседника означает продемонстрировать свое уважение к нему и добиться лучшего взаимопонимания, в том числе и при отстаивании своих человеческих прав, в частности права на государственный статус русского языка. В этом смысле примером должны стать молодые депутаты-коммунисты Александр Петков, Григорий Петренко, Инна Шупак, которые свободно полемизируют в молдавском парламенте на неродном языке.
Среди молдаван, большинство из которых хорошо владеют русским, ходит шутка: «Интернационалист – тот, кто говорит на одном языке». Нежелание поступиться шовинистическими принципами объективно содействуют планам этнократической элиты современной Молдавии по выдавливанию немолдавского населения на обочину общественной жизни.
О негибкости русскоязычных в изменившейся языковой ситуации я могу рассуждать на собственном примере. В период «национального возрождения» конца 80-х – начала 90-х искренне считал, что буду предателем родной культуры, если стану отвечать молдаванам на их языке. Помню, как на приветствие национально озабоченного однокашника по Кишиневскому университету: «Cum cu viaţa?» Я ответил: «Ca pula dimineaţa» – и был очень доволен своей находчивостью. Язык я принципиально не учил. С начала 90-х бывая в Кишиневе урывками, вообще не видел в этом практической необходимости.
Лет пять назад мне довелось брать интервью у румынского писателя Василе Ерну, с которым мы, правда, в разное время учились в одной кишиневской школе. Он в 1991 году уехал на учебу в Румынию и стал там «культовым автором». Его книга «Născut în URSS» («Рожденный в СССР») наделала много шума. Ерну пошел против русофобского тренда, ощутимого у румын, и с ностальгическими нотками описал антропологию своего советского детства с пионерскими кострами, сбором металлолома, сдачей стеклотары, мультиком «Ну, погоди!» и сериалом о похождениях советского Джеймса Бонда – штурмбанфюрера Штирлица. Василе основательно подзабыл разговорный русский, тем не менее, учитывая мою одноязычность убежденного интернационалиста, говорил на языке «оккупантов». Мне тогда запали его слова: «Я не могу представить, чтобы в Кишиневе не звучала русская речь. Это будет не город моего детства».
Не могу сказать, что я испытал глубокий стыд. Но что-то, видать, в душе шевельнулось. «Născut în URSS» стал первой книгой на румынском, прочитанной мной. Научившись читать, я получил возможность получать информацию, недоступную на русском. Понял, что Румыния – страна с интересной культурой, давшая миру таких гуманитарных звезд XX века, как М. Элиаде, Э. Чиоран, Э. Ионеско.
Знакомство с румынской литературой показало, что человеконенавистнические взгляды, которые проповедуют в молдавских учебниках «Истории румын» и многих кишиневских СМИ, в самой Румынии считаются неприличными. Историческая концепция, внедряемая так называемыми «бессарабскими румынами» восходит к временам Антонеску и Чаушеску.
Кстати, тем, кто хочет вести аргументированную полемику с этнократами, очень рекомендую книгу: Lucian Boia. Istorie şi mit în conştiinţa românească Ed. a 2-a. Bucureşti, Humanitas, 2000[i]. Книгу можно свободно скачать в интернете. Читая ее, можно убить сразу двух зайцев: выучить язык и получить ценную информацию, которая на русском отсутствует.
Особенно приятным для меня было открытие, что в румынском языке полно славянских слов: slujbâ, otravă, graniţă, temniţa. Сохранились древние славянские слова, которых в русском языке уже нет: zidar – строитель, ср. созидать; veveriţa – белка (слово, зафиксированное в русских летописях). Забавно, что некоторые славянские слова приобрели в наших языках противоположные смыслы: vrednic – достойный, praznic – поминки. Любопытна трансформация славянского выражения «Бог, да простит» в одно словоbodaproste, наподобие интернет-языка падонкафф «аффтаржжот». Все эти и многие другие факты свидетельствуют, что румынский язык – не чужой нам. Изучать его – означает приобщаться к своему наследию.
Еще один факт поразил меня при изучении румынского языка. В нем, на мой взгляд, оказалось намного больше слов, чем в русском. Каждый, кто читал книгу на малознакомом языке, знает, что словарь любого автора ограничен, и при приближении к концу книги незнакомых слов встречается все меньше. Так вот, когда я читал мемуары Мирчи Элиаде, то новые для себя слова встречал вплоть до последней страницы. Причем их количество почти не уменьшалось в сравнении с началом книги. Приведу пример из румынского словаря синонимов. К слову «крыса» он, кроме основных значений şobolan (кстати, слово славянского происхождения, ср. соболь),guzgan, дает еще множество синонимов. Я убрал из длинного списка «сусликов», «кротов», «полевок» и т.д. Все равно осталось очень много: cloțan, gherlan, ghiorțan, miogârțan, mițorgan, pășoi, pâțoc, zezeran. В основном – это регионализмы. Но они увековечены в словаре. В русском языке, кроме «пасюк», мне больше ни один синоним в голову не приходит. Для человека, воспитанного на максиме И.С. Тургенева: «Нам нечего брать у тех, кто беднее нас», – это, действительно культурный шок.
В результате размышлений по поводу данного феномена возникла следующая гипотеза. Сравнительная «бедность» русского словаря, как, впрочем, английского и французского, объясняется тем, что в странах ранней централизации местные значения отсекались и не вошли в состав литературного языка. А в таких странах, как Германия, Италия, Румыния, где национальное государство сложилось только во второй половине XIX века, местные значения попали в словари, что, несомненно, способствовало обогащению литературного языка.
Сразу оговорюсь, что я не лингвист. Возможно, мои доводы и не состоятельны. Я просто хочу донести мысль, что изучение языка наших друзей и соседей – не только полезное, но, также, увлекательное занятие.
Постепенно, я начал понимать радио и телепередачи на молдавском (румынском) языке и получил возможность узнавать мнения, в том числе и наших оппонентов, не в пересказе, а из первых рук. Каким бы странным это не показалось моим русскоязычным братьям, на многих румынских телевизионных каналах, пусть и тенденциозно, все же подаются различные точки зрения. Это их выгодно отличает от агитпропа молдавских коммунистов, где альтернативные взгляды не представлены. Чтобы меня в лишний раз не обвинили в антикоммунизме и сотрудничестве с антинародным режимом должен заявить: я ОСУЖДАЮ закрытие прокоммунистического канала NIT, нынешним кишиневским режимом.
Стоит также отметить возможность смотреть румынские фильмы. Румынская кинематография явно находится на подъеме. Здесь выработался стиль ироничного и, в противоположность разухабистому Кустурице, сдержанного «минималистского» кинематографа. Золотая ветвь Каннского фестиваля, которой в 2007 году был удостоен фильм Кристиана Мунджиу «4 luni, 3 saptamâni si 2 zile» («4 месяца, 3 недели, 2 дня», фильм этого же режиссера «După dealuri» («За холмами») получил в 2012 году в Каннах приз за лучший сценарий и две главных женских роли) может расцениваться, как награда всем кинематографистам Румынии. Кстати, одну из главных ролей в фильме-лауреате сыграл потомок старообрядцев Влад Иванов.
В возрасте 50+ дела с разговорным языком у гастарбайтера обстоят не особенно успешно. Свободно общаться я вряд ли когда-нибудь смогу. Но, тем не менее, приезжая в Кишинев, на базаре, в магазине, в маршрутке стараюсь говорить на языке большинства. Не стесняюсь спрашивать незнакомые слова. Должен отметить, что никто ни разу не стал смеяться над моими языковыми ошибками.
Я понимаю, что преодолеть психологический барьер очень сложно. Но сделав это, мои дорогие русскоязычные братья, вы ничего не потеряете, ничем себя не унизите, а, наоборот, расширите свой духовный мир и приобретете новые возможности уважительного взаимодействия с этническим большинством, в том числе и в деле отстаивания своих прав.
Даже мой жесткий критик Володенька Букарский признает, что нежелание учить язык, действительно свойственно многим. И не только людям пенсионного возраста, но и, что особенно печально, молодым представителям русскоязычной общины. Сам Володя сейчас интенсивно изучает государственный язык. И правильно делает. Призываю всех, кто еще не начал, последовать его благородному примеру.
Был бы рад, если бы моя статья вызвала дискуссию.
Нереалистичными, и, значит, непродуктивными будут, на мой взгляд, предложения о создании ГОСУДАРСТВЕННЫХ курсов. Этнократическое государство не заинтересовано в повышении конкурентоспособности русскоязычных. Поэтому оно будет саботировать реальные меры по приобщению этнических меньшинств к языку большинства.
Надо понять, что реальное двуязычие необходимо НАМ для отстаивания своих интересов.
В этой связи были бы полезны публикации тех русскоязычных, кто уже овладел государственным языком. Их рассказы о том, как они учили язык и овладевали его тонкостями, как изменилось их мировоззрение, как продвигалась их карьера и т.д. будут полезны остальным членам русской общины.
Мне бы очень хотелось, чтобы по этому вопросу высказалась замечательный журналист Юлия Семенова, которая не только говорит, но и пишет на государственном языке. Уверен, что полезным было бы узнать мнение моего дорогого Володика Букарского.
Хватит непродуктивной ненависти. Вы же утверждаете, что являетесь православными? Значит, веруете в Христа. А Христос есть любовь!
 
Cпециально для eNews.md:
Сергей Эрлих, 
молдавский гастарбайтер,
директор издательства «Нестор-История»
(Санкт-Петербург-Москва)
 
 
[i] http://ru.scribd.com/doc/40558134/Lucian-Boia-Realitate-Si-Mit-in-Constiinta-Romaneasca