Запустение агломераций, или «Кровавые границы» Европы
Запустение агломераций, или «Кровавые границы» Европы
Константин ГОРДЕЕВ |
Призрак бродит по Европе... Да что там по Европе - по всему миру. Призрак глубокого кризиса социальной системы, кризиса, повелительно требующего её кардинального изменения либо сопровождаемого катастрофами сокрушения всего, что не отвечает изменившимся условиям человеческого существования…
Перед лицом экономического обвала
В 2008 году, как раз во время разгара банковского кризиса в США, два экономиста из университета штата Орегон опубликовали статью «Сравнение методов представления в реальном времени показателей деловых циклов» [1], в которой предложили алгоритм оценки устойчивости деловых циклов в США на основе динамической модели цепей Маркова. Конечно, математика — не более чем инструмент моделирования действительности и в принципе может служить обоснованию чего угодно, однако особенностью этого предложенного подхода является тот факт, что, опираясь на текущие значения четырех показателей (занятость вне сельскохозяйственного сектора, индекс промышленного производства, реальный личный доход за вычетом трансферных платежей и индекс реальных промышленных и торговых продаж), можно практически со 100%-ной вероятностью выявить интервалы экономического спада (рецессии). Во всяком случае, начиная с 1967 года по настоящее время, совпадение исчисленного и наблюдаемого кризисов было полным (рис. 1).
Рис. 1. Вероятность рецессии в США — исчисленная и наблюдаемая [2, 3]
Последняя коррекция расчетов Дж. Пайджером была сделана на август 2012 и в ноябре этого года размещена на сайте Федерального резервного банка Сент-Луиса [3]. Аналитики отреагировали мгновенно, обратив внимание на тот факт, что достижение величины измеряемого показателя уже в 20% на всем исследованном интервале с 1967 года (шесть рецессий) однозначно указывает на интенсивно и необратимо развивающийся спад [2]. А это в свою очередь, как показывает столетняя история, сулит Соединенным Штатам и всему миру огромные проблемы — от краха глобальной финансово-экономической системы до полномасштабной мировой войны. Как легко экстраполировать по кривой, подобная беда вполне может свалиться на человечество уже в конце 2012 года (читай: в течение ближайшего месяца).
Однако одно дело теоретические спекуляции, другое — наличествующие предпосылки кризиса. Поговорим о предпосылках
Во-первых, Еврокомиссия в своем очередном прогнозе зафиксировала общую «слабость глобального спроса» [4] с общим негативным влиянием на социально-экономическую ситуацию в Европе. Поскольку помимо Евросоюза крупнейшим потребителем являются и Соединенные Штаты, косвенно сделанный вывод указывает на кризис и там.
Во-вторых, нарастающую нестабильность в мировой экономике создают последствия американской политики производства «управляемого хаоса» на Ближнем Востоке. Там мнимо «спонтанные» революции уже переросли в уничтожающие хозяйственную жизнь региона религиозно-клановые усобицы, порождая очаг военной напряженности, проблемы на рынке углеводородов, волны миграции, возрастание уровня террористической и криминальной активности по всему миру (см., в частности, [5]).
В-третьих, ситуация с золотом.
Осажденное золото
Еще год назад президент Венесуэлы Уго Чавес за четыре месяца (август 2011-го - январь 2012 гг.) вывез золотые запасы государства (160 т), хранившиеся в банках США (ФРС) и Европы [6]. Точь-в-точь, как это сделал полвека назад Шарль де Голль [7]. Конечно, тут можно было бы и не проводить сравнения, если бы вослед венесуэльцу судьбами своих государственных золотых запасов, хранящихся за рубежом, не озаботились немцы и голландцы.
В октябре 2012 г. Федеральный суд Германии обязал Бундесбанк провести аудит доверенных ему золотых запасов, лишь 31% которых хранится на немецкой земле во Франкфурте-на-Майне, а остальные во Франции (11%), Великобритании (13%) и США (45%). В Постановлении суда банку было рекомендовано провести переговоры с иностранными держателями немецкого золота о праве физически подтвердить их количество и качество, а в течение следующих трёх лет вывозить в ФРГ по 50 тонн золота для проведения над ним тщательной проверки [8]. Ранее ничего подобного немецкий центробанк ни разу не предпринимал.
Интересно, что при этом Бундесбанк отказался предоставить членам немецкого парламента возможность осмотреть запасы золота, хранящиеся в Париже и Лондоне, сославшись на «отсутствие подходящих помещений для визитов» [9]. А в США требование Федерального суда Германии прокомментировали весьма оригинально: «Значение имеет не то, есть ли в ФРС Нью-Йорка золото или что хранилища Банка Англии вместо золота заполнены вольфрамом, или оно отдано в долг, или замещено чем-то другим, или даже существует ли оно вообще – единственное, что имеет значение, это бухгалтерские записи ФРС, где говорится, что золото там». Да еще при этом выразили надежду, что немецкие банкиры понимают это лучше судейских чиновников [10].
Особую пикантность последнего комментария составляет то, что в нем перечислены практически все те слухи и факты, которые заставляют действительно думать, что золото из мировых золотохранилищ давно «пущено в дело» и в случае краха мировой экономики реальных золотых запасов в ФРС США и Центральных банках европейских государств (преимущественно частных и наднациональных, т.е. независимых от своих национальных правительств) может не оказаться [11].
Практически одновременно с описываемыми событиями и «группа обеспокоенных граждан Голландии» потребовала у своего центробанка «полного раскрытия количества и места хранения физического золота Нидерландов и степень и характер претензий на золото» [12]. Как показывают всплывающие теперь документы, никак нельзя быть уверенным в том, что золотые слитки, доверенные англосаксам, при хранении не теряют в своем качестве [13]. И это - самая существенная причина, по которой у держателей золота за пределами своей страны возникает настоятельная потребность в его возвращении на родину. Ведь рынок этого металла и его рыночные свойства весьма и весьма специфичны.
Из 150 тыс. тонн (примерно) мировых запасов золота в золотовалютных корзинах государств хранится лишь около 30 тыс. тонн, т.е. 20%. Остальное принадлежит частным лицам. На рынке образование цены на золото регулируется механизмом «золотого фиксинга», согласно которому цена устанавливается дважды в день путем совещания представителей пяти банкирских домов при «почетном председательстве» Ротшильдов, из чего следует, что данные банкиры и являются монопольными хозяевами рынка этого благородного металла.
Хотя функции последнего как мировых денег и оказались серьезно ограниченными в результате Бреттон-Вудских финансовых махинаций, на его способности выступать в качестве полноценных сокровищ это не сказалось. И то, что государства, контролируя весьма небольшую часть этого рынка, стали тем не менее выражать обеспокоенность сохранностью своего депонированного капитала, доверенного для хранения партнерам, говорит не столько о смене действующей системы резервных валют некой новой, только ещё формирующейся системой [11], сколько о недоверии к существующим мировым деньгам и об опасениях серьезных финансовых потерь в случае краха pax americana.
Косвенно об этом свидетельствует то, что Китай как наиболее серьезный и быстро набирающий экономическую мощь конкурент США не только формирует вокруг себя международные рыночные отношения на основе своей национальной валюты, юаня, создавая тем самым как бы противовес рушащейся глобальной долларовой финансовой системе [14], но и ускоренно наращивает собственные золотые запасы. Будучи абсолютным лидером в производстве золота (более половины общемирового), КНР не только его не экспортирует, но целиком направляет в свои хранилища, дополняя ещё и значительными импортными поступлениями [15].
Логика этих действий проста. Непонятно, какая финансовая система сложится в мире после резкого крушения существующей, какая или какие экономики станут для нее новым базисом. Однако очевидно, что близкого кризиса (коллапса? краха?) не избежать и необходимо обеспечить себе «конвертируемые» запасы на «черный день» общей неопределенности.
Сепаратизм и усыхающее благополучие
Существует ещё один аргумент, указывающий на то, что не долеченный пять лет назад финансовый кризис прошел скрытую фазу развития и вновь обнаруживает себя в острейшей форме социальных проблем, не разрешимых без кардинальной реорганизации общества. Суть этих проблем - в нарастании сепаратистских тенденций даже и в самых некогда благополучных государствах Европы и Северной Америки, вследствие необратимой концентрации капиталов в руках весьма и весьма немногочисленных представителей так называемых мировых элит и, соответственно, истощении фондов социальной поддержки всех остальных.
Завершение процесса глобализации рынка поставило окончательный предел для его дальнейшего расширения и сформировало замкнутую экономическую систему с соответствующими ей острой конкурентной борьбой за ограниченные ресурсы жизнеобеспечения и монополизацией целых сфер хозяйства. И доминирующим фактором развития экономики стало системное сжатие под действием нескомпенсированного «модернизационного» регулятора [16]. А возрастание эффективности производства неизбежно обернулось сокращением расходов на «амортизацию» [17], которая, в том случае когда средствами производства продолжают выступать люди (работники) [18], сначала истощила резервы социальных фондов, а затем и привела к кризису, с одной стороны, перепроизводства, а с другой — неплатежей.
Именно поэтому первой стадией кризиса было накопление невозвратных банковских кредитов и «токсичных активов», обернувшееся в конечном итоге и банкротством крупнейших системообразующих банков. Принятые правительствами меры для спасения как общемировой, так и региональных экономик — выкуп долгов за счет бюджетных средств и «количественные смягчения» путем заполнения финансовых прорех свеженапечатанной денежной массой — на какой-то момент снизили остроту кризисных процессов, но не устранили их причин, загнав болезнь внутрь.
Приняв на себя удар кризиса, государство как институт управления было вполне в состоянии уладить особенно острые долговые проблемы и даже ликвидировать наиболее убыточные предприятия — от неуспешных банков до обнаруживших местную нерентабельность отраслей экономики. Но это не простимулировало развития в целом, не привело к созданию новых рабочих мест и росту доходов населения, не дало оснований для естественного поддержания существовавшего прежде уровня жизни, не устранило кризисных перекосов в балансе между спросом и предложением, без чего невозможно обеспечение хозяйственной устойчивости общества.
Тем самым кризис, порожденный неконкурентоспособной эффективностью труда людей в отдельных отраслях, плавно перетек в проблему содержания все возрастающего числа иждивенцев обществом в целом. А та, в свою очередь, не могла необратимо и ускоренно не усугубиться в силу сжатия замкнутой глобальной экономики. При этом те регионы, которые по ряду обстоятельств оказались в последнюю включенными в большей степени, разорялись медленнее других и чувствовали себя увереннее, ошибочно приписывая возникшие преимущества каким-то своим особенным местным качествам. В США возникли штаты-аутсайдеры, в Европе — целые государства. И начались процессы дезинтеграции, включающие в т.ч. и распад уже самих государств с разделением на экономически более или менее успешные области.
Фландрия спешит отделиться от менее богатой Валлонии, Каталония, Валенсия и Страна Басков — покинуть тонущую Испанию. Ломбардия и Южный Тироль не желают оставаться в составе Италии, а Северная Ирландия, Шотландия и Уэльс - в Великобритании. Аналогичные проблемы постепенно возникают и в недрах европейских «локомотивов» — Германии и Франции. К слову сказать, сепаратизм цветет и внутри «мирового гегемона» — США, о выходе из которых подали петиции граждане всех пятидесяти штатов [19].
Причем схемы происходящего сегодня всецело подобны тому, что наблюдалось два-два с половиной десятилетия назад при распаде блока стран социалистического содружества и СССР (советские республики Прибалтики, Кавказа и Узбекистан), а чуть позже при разделении Югославии (Босния и Герцеговина). Во всех случаях государства, испытывающие экономические трудности, первыми пытались покинуть те их регионы, которые воспринимали себя более успешными по сравнению с остальными, не желали «кормить бездельников» и связывали свою кажущуюся им значимость с ничем, по сути, не обоснованным этническим и религиозным превосходством.
Впрочем, на этом их удачливость и закончилась. Обретя самостоятельность, вместе с ней они получили возможность «на равных» заявить себя в качестве субъекта глобальных рыночных отношений, выставив для распродажи свои сырьевые, территориальные и трудовые ресурсы. А оборотной стороной их «приобретения» стала утрата той хозяйственной устойчивости, которую им обеспечивало участие в экономике прежде стоящего за их спиной и теперь ими покинутого государства.
Европа по Петерсу и Киссинджеру
Вообще-то термин «кровавые границы» придумал полковник Ральф Петерс, когда описывал «рациональное» переустройство границ государств «Большого Ближнего Востока» [20]. Рациональное — в смысле наиболее благоприятное для мира, поделенного между глобальными финансовыми группами (ГФГ) и управляемого ими. Принцип его построения прост: соединенные транспортными магистралями, узкие, четко очерченные центры производства материальных благ, своего рода оазисы посреди пространства разделенных этническими и религиозными противоречиями полудиких племен — нанотехнологические и робототехнические кунштюки посреди людей, опущенных до состояния едва ли не дикости. Имеет ли это все отношение к пока еще «продвинутым» Европе и европейцам?
Имеет. Хотя и не столь откровенно колониальное, как к жителям ближневосточного региона. Сепаратизм стал реальной тенденцией европейской действительности. Другими словами, возможность административно-территориальной перекройки карты Европы подготовлена. При этом регионы-сепаратисты не столько настаивают на своем полном выделении в самостоятельные территориальные единицы, сколько хотели бы избавиться от менее успешных соседей при сохранении своего членства в транснациональных рыночных структурах [21].
В то же время ГФГ спешат взять под свой контроль основные транспортные магистрали Европейского континента (под надуманным предлогом «близости их возможного банкротства») [22]. А правительства европейских государств — от явно уже бедствующих Греции, Испании, Италии и Португалии до далекой России и кажущейся благополучной Франции — в качестве главного лекарства от своих финансово-экономических проблем предлагают исключительно ПРИВАТИЗАЦИЮ государственной собственности, то есть фактически ее передачу под контроль все тех же ГФГ [23].
Подобная политика в целом означает, по сути, полный отказ от социальной поддержки незащищенных слоев населения и является реальным инструментом, запускающим процессы «управляемого хаоса» — стимулирование очевидного роста сепаратистских настроений, возникновение социальных потрясений по имущественным, этническим и религиозным основаниям. Последние уже не заставили себя ждать и вылились в совсем недавние (ноябрь 2012 г.) массовые выступления трудящихся едва ли не по всей Европе [24].
Иначе говоря, исподволь в Европе моделируется ситуация, аналогичная той, которую глобальные финансовые группы с помощью США, Израиля и НАТО создали в 2011 году на «Большом Ближнем Востоке» (а ранее - в СССР, Югославии, странах социалистического содружества). Учитывая крайне неблагоприятный экономический прогноз на ближайшее будущее [25] и явную неразрешимость мирным путем проблем, порожденных небывалым финансово-экономико-социальным кризисом, всё более и более воплощаются в действительность ожидания близости кардинальной перестройки структуры общества и сопутствующих этому серьезных военных и революционных потрясений [26], после которых будущие границы и в самом деле могут без преувеличения стать «кровавыми».
И последнее не покажется фантастичным, если, например, прислушаться к такому «Барабанщику Мирового Правительства», как бильдербергер Генри Киссинджер, который ровно год тому назад в интервью британскому таблоиду совершенно открыто предрек: «Грядущая война будет настолько серьезной, что победить в ней сможет только одна сверхсила, и это будем мы. Вот почему в ЕС так торопились, чтобы сформировать свою сверхдержаву, ибо они знают, что грядет и чтобы выжить, Европе придется стать целиком единым сплоченным государством...
…Если вы — обычный человек, тогда вы можете подготовиться к этой войне, переехав в сельскую местность и выстроив ферму, но вы должны взять с собой оружие, поскольку [вокруг] будут бродить орды голодных. Хотя даже элиты будут иметь для себя зоны безопасности и специализированные убежища, им все же придется быть столь же осторожными во время войны, как и обычным гражданским лицам, потому что угроза будет существовать и для их убежищ» [27].
Так что можно не сомневаться в том, каким киссинджеры видят для себя и формируют для всех остальных выход из порожденного их же деятельностью социального коллапса. Если этот план им удастся осуществить (а творцы катастроф стараются воплотить его в жизнь изо всех сил), т.е. преобразовать общество, истребив большую часть человечества и превратив оставшихся в своих одичавших рабов, то не только Европа, но и весь подпавший под «новый порядок» мир в самом скором времени действительно рискует превратиться в пространство запустения, разделенное «кровавыми границами» на зоны, окружающие господские цитадели «оазисов»-агломераций.
Константин ГОРДЕЕВ |
Призрак бродит по Европе... Да что там по Европе - по всему миру. Призрак глубокого кризиса социальной системы, кризиса, повелительно требующего её кардинального изменения либо сопровождаемого катастрофами сокрушения всего, что не отвечает изменившимся условиям человеческого существования…Перед лицом экономического обвала
В 2008 году, как раз во время разгара банковского кризиса в США, два экономиста из университета штата Орегон опубликовали статью «Сравнение методов представления в реальном времени показателей деловых циклов» [1], в которой предложили алгоритм оценки устойчивости деловых циклов в США на основе динамической модели цепей Маркова. Конечно, математика — не более чем инструмент моделирования действительности и в принципе может служить обоснованию чего угодно, однако особенностью этого предложенного подхода является тот факт, что, опираясь на текущие значения четырех показателей (занятость вне сельскохозяйственного сектора, индекс промышленного производства, реальный личный доход за вычетом трансферных платежей и индекс реальных промышленных и торговых продаж), можно практически со 100%-ной вероятностью выявить интервалы экономического спада (рецессии). Во всяком случае, начиная с 1967 года по настоящее время, совпадение исчисленного и наблюдаемого кризисов было полным (рис. 1).
Рис. 1. Вероятность рецессии в США — исчисленная и наблюдаемая [2, 3]
Последняя коррекция расчетов Дж. Пайджером была сделана на август 2012 и в ноябре этого года размещена на сайте Федерального резервного банка Сент-Луиса [3]. Аналитики отреагировали мгновенно, обратив внимание на тот факт, что достижение величины измеряемого показателя уже в 20% на всем исследованном интервале с 1967 года (шесть рецессий) однозначно указывает на интенсивно и необратимо развивающийся спад [2]. А это в свою очередь, как показывает столетняя история, сулит Соединенным Штатам и всему миру огромные проблемы — от краха глобальной финансово-экономической системы до полномасштабной мировой войны. Как легко экстраполировать по кривой, подобная беда вполне может свалиться на человечество уже в конце 2012 года (читай: в течение ближайшего месяца).
Однако одно дело теоретические спекуляции, другое — наличествующие предпосылки кризиса. Поговорим о предпосылках
Во-первых, Еврокомиссия в своем очередном прогнозе зафиксировала общую «слабость глобального спроса» [4] с общим негативным влиянием на социально-экономическую ситуацию в Европе. Поскольку помимо Евросоюза крупнейшим потребителем являются и Соединенные Штаты, косвенно сделанный вывод указывает на кризис и там.
Во-вторых, нарастающую нестабильность в мировой экономике создают последствия американской политики производства «управляемого хаоса» на Ближнем Востоке. Там мнимо «спонтанные» революции уже переросли в уничтожающие хозяйственную жизнь региона религиозно-клановые усобицы, порождая очаг военной напряженности, проблемы на рынке углеводородов, волны миграции, возрастание уровня террористической и криминальной активности по всему миру (см., в частности, [5]).
В-третьих, ситуация с золотом.
Осажденное золото
Еще год назад президент Венесуэлы Уго Чавес за четыре месяца (август 2011-го - январь 2012 гг.) вывез золотые запасы государства (160 т), хранившиеся в банках США (ФРС) и Европы [6]. Точь-в-точь, как это сделал полвека назад Шарль де Голль [7]. Конечно, тут можно было бы и не проводить сравнения, если бы вослед венесуэльцу судьбами своих государственных золотых запасов, хранящихся за рубежом, не озаботились немцы и голландцы.
В октябре 2012 г. Федеральный суд Германии обязал Бундесбанк провести аудит доверенных ему золотых запасов, лишь 31% которых хранится на немецкой земле во Франкфурте-на-Майне, а остальные во Франции (11%), Великобритании (13%) и США (45%). В Постановлении суда банку было рекомендовано провести переговоры с иностранными держателями немецкого золота о праве физически подтвердить их количество и качество, а в течение следующих трёх лет вывозить в ФРГ по 50 тонн золота для проведения над ним тщательной проверки [8]. Ранее ничего подобного немецкий центробанк ни разу не предпринимал.
Интересно, что при этом Бундесбанк отказался предоставить членам немецкого парламента возможность осмотреть запасы золота, хранящиеся в Париже и Лондоне, сославшись на «отсутствие подходящих помещений для визитов» [9]. А в США требование Федерального суда Германии прокомментировали весьма оригинально: «Значение имеет не то, есть ли в ФРС Нью-Йорка золото или что хранилища Банка Англии вместо золота заполнены вольфрамом, или оно отдано в долг, или замещено чем-то другим, или даже существует ли оно вообще – единственное, что имеет значение, это бухгалтерские записи ФРС, где говорится, что золото там». Да еще при этом выразили надежду, что немецкие банкиры понимают это лучше судейских чиновников [10].
Особую пикантность последнего комментария составляет то, что в нем перечислены практически все те слухи и факты, которые заставляют действительно думать, что золото из мировых золотохранилищ давно «пущено в дело» и в случае краха мировой экономики реальных золотых запасов в ФРС США и Центральных банках европейских государств (преимущественно частных и наднациональных, т.е. независимых от своих национальных правительств) может не оказаться [11].
Практически одновременно с описываемыми событиями и «группа обеспокоенных граждан Голландии» потребовала у своего центробанка «полного раскрытия количества и места хранения физического золота Нидерландов и степень и характер претензий на золото» [12]. Как показывают всплывающие теперь документы, никак нельзя быть уверенным в том, что золотые слитки, доверенные англосаксам, при хранении не теряют в своем качестве [13]. И это - самая существенная причина, по которой у держателей золота за пределами своей страны возникает настоятельная потребность в его возвращении на родину. Ведь рынок этого металла и его рыночные свойства весьма и весьма специфичны.
Из 150 тыс. тонн (примерно) мировых запасов золота в золотовалютных корзинах государств хранится лишь около 30 тыс. тонн, т.е. 20%. Остальное принадлежит частным лицам. На рынке образование цены на золото регулируется механизмом «золотого фиксинга», согласно которому цена устанавливается дважды в день путем совещания представителей пяти банкирских домов при «почетном председательстве» Ротшильдов, из чего следует, что данные банкиры и являются монопольными хозяевами рынка этого благородного металла.
Хотя функции последнего как мировых денег и оказались серьезно ограниченными в результате Бреттон-Вудских финансовых махинаций, на его способности выступать в качестве полноценных сокровищ это не сказалось. И то, что государства, контролируя весьма небольшую часть этого рынка, стали тем не менее выражать обеспокоенность сохранностью своего депонированного капитала, доверенного для хранения партнерам, говорит не столько о смене действующей системы резервных валют некой новой, только ещё формирующейся системой [11], сколько о недоверии к существующим мировым деньгам и об опасениях серьезных финансовых потерь в случае краха pax americana.
Косвенно об этом свидетельствует то, что Китай как наиболее серьезный и быстро набирающий экономическую мощь конкурент США не только формирует вокруг себя международные рыночные отношения на основе своей национальной валюты, юаня, создавая тем самым как бы противовес рушащейся глобальной долларовой финансовой системе [14], но и ускоренно наращивает собственные золотые запасы. Будучи абсолютным лидером в производстве золота (более половины общемирового), КНР не только его не экспортирует, но целиком направляет в свои хранилища, дополняя ещё и значительными импортными поступлениями [15].
Логика этих действий проста. Непонятно, какая финансовая система сложится в мире после резкого крушения существующей, какая или какие экономики станут для нее новым базисом. Однако очевидно, что близкого кризиса (коллапса? краха?) не избежать и необходимо обеспечить себе «конвертируемые» запасы на «черный день» общей неопределенности.
Сепаратизм и усыхающее благополучие
Существует ещё один аргумент, указывающий на то, что не долеченный пять лет назад финансовый кризис прошел скрытую фазу развития и вновь обнаруживает себя в острейшей форме социальных проблем, не разрешимых без кардинальной реорганизации общества. Суть этих проблем - в нарастании сепаратистских тенденций даже и в самых некогда благополучных государствах Европы и Северной Америки, вследствие необратимой концентрации капиталов в руках весьма и весьма немногочисленных представителей так называемых мировых элит и, соответственно, истощении фондов социальной поддержки всех остальных.
Завершение процесса глобализации рынка поставило окончательный предел для его дальнейшего расширения и сформировало замкнутую экономическую систему с соответствующими ей острой конкурентной борьбой за ограниченные ресурсы жизнеобеспечения и монополизацией целых сфер хозяйства. И доминирующим фактором развития экономики стало системное сжатие под действием нескомпенсированного «модернизационного» регулятора [16]. А возрастание эффективности производства неизбежно обернулось сокращением расходов на «амортизацию» [17], которая, в том случае когда средствами производства продолжают выступать люди (работники) [18], сначала истощила резервы социальных фондов, а затем и привела к кризису, с одной стороны, перепроизводства, а с другой — неплатежей.
Именно поэтому первой стадией кризиса было накопление невозвратных банковских кредитов и «токсичных активов», обернувшееся в конечном итоге и банкротством крупнейших системообразующих банков. Принятые правительствами меры для спасения как общемировой, так и региональных экономик — выкуп долгов за счет бюджетных средств и «количественные смягчения» путем заполнения финансовых прорех свеженапечатанной денежной массой — на какой-то момент снизили остроту кризисных процессов, но не устранили их причин, загнав болезнь внутрь.
Приняв на себя удар кризиса, государство как институт управления было вполне в состоянии уладить особенно острые долговые проблемы и даже ликвидировать наиболее убыточные предприятия — от неуспешных банков до обнаруживших местную нерентабельность отраслей экономики. Но это не простимулировало развития в целом, не привело к созданию новых рабочих мест и росту доходов населения, не дало оснований для естественного поддержания существовавшего прежде уровня жизни, не устранило кризисных перекосов в балансе между спросом и предложением, без чего невозможно обеспечение хозяйственной устойчивости общества.
Тем самым кризис, порожденный неконкурентоспособной эффективностью труда людей в отдельных отраслях, плавно перетек в проблему содержания все возрастающего числа иждивенцев обществом в целом. А та, в свою очередь, не могла необратимо и ускоренно не усугубиться в силу сжатия замкнутой глобальной экономики. При этом те регионы, которые по ряду обстоятельств оказались в последнюю включенными в большей степени, разорялись медленнее других и чувствовали себя увереннее, ошибочно приписывая возникшие преимущества каким-то своим особенным местным качествам. В США возникли штаты-аутсайдеры, в Европе — целые государства. И начались процессы дезинтеграции, включающие в т.ч. и распад уже самих государств с разделением на экономически более или менее успешные области.
Фландрия спешит отделиться от менее богатой Валлонии, Каталония, Валенсия и Страна Басков — покинуть тонущую Испанию. Ломбардия и Южный Тироль не желают оставаться в составе Италии, а Северная Ирландия, Шотландия и Уэльс - в Великобритании. Аналогичные проблемы постепенно возникают и в недрах европейских «локомотивов» — Германии и Франции. К слову сказать, сепаратизм цветет и внутри «мирового гегемона» — США, о выходе из которых подали петиции граждане всех пятидесяти штатов [19].
Причем схемы происходящего сегодня всецело подобны тому, что наблюдалось два-два с половиной десятилетия назад при распаде блока стран социалистического содружества и СССР (советские республики Прибалтики, Кавказа и Узбекистан), а чуть позже при разделении Югославии (Босния и Герцеговина). Во всех случаях государства, испытывающие экономические трудности, первыми пытались покинуть те их регионы, которые воспринимали себя более успешными по сравнению с остальными, не желали «кормить бездельников» и связывали свою кажущуюся им значимость с ничем, по сути, не обоснованным этническим и религиозным превосходством.
Впрочем, на этом их удачливость и закончилась. Обретя самостоятельность, вместе с ней они получили возможность «на равных» заявить себя в качестве субъекта глобальных рыночных отношений, выставив для распродажи свои сырьевые, территориальные и трудовые ресурсы. А оборотной стороной их «приобретения» стала утрата той хозяйственной устойчивости, которую им обеспечивало участие в экономике прежде стоящего за их спиной и теперь ими покинутого государства.
Европа по Петерсу и Киссинджеру
Вообще-то термин «кровавые границы» придумал полковник Ральф Петерс, когда описывал «рациональное» переустройство границ государств «Большого Ближнего Востока» [20]. Рациональное — в смысле наиболее благоприятное для мира, поделенного между глобальными финансовыми группами (ГФГ) и управляемого ими. Принцип его построения прост: соединенные транспортными магистралями, узкие, четко очерченные центры производства материальных благ, своего рода оазисы посреди пространства разделенных этническими и религиозными противоречиями полудиких племен — нанотехнологические и робототехнические кунштюки посреди людей, опущенных до состояния едва ли не дикости. Имеет ли это все отношение к пока еще «продвинутым» Европе и европейцам?
Имеет. Хотя и не столь откровенно колониальное, как к жителям ближневосточного региона. Сепаратизм стал реальной тенденцией европейской действительности. Другими словами, возможность административно-территориальной перекройки карты Европы подготовлена. При этом регионы-сепаратисты не столько настаивают на своем полном выделении в самостоятельные территориальные единицы, сколько хотели бы избавиться от менее успешных соседей при сохранении своего членства в транснациональных рыночных структурах [21].
В то же время ГФГ спешат взять под свой контроль основные транспортные магистрали Европейского континента (под надуманным предлогом «близости их возможного банкротства») [22]. А правительства европейских государств — от явно уже бедствующих Греции, Испании, Италии и Португалии до далекой России и кажущейся благополучной Франции — в качестве главного лекарства от своих финансово-экономических проблем предлагают исключительно ПРИВАТИЗАЦИЮ государственной собственности, то есть фактически ее передачу под контроль все тех же ГФГ [23].
Подобная политика в целом означает, по сути, полный отказ от социальной поддержки незащищенных слоев населения и является реальным инструментом, запускающим процессы «управляемого хаоса» — стимулирование очевидного роста сепаратистских настроений, возникновение социальных потрясений по имущественным, этническим и религиозным основаниям. Последние уже не заставили себя ждать и вылились в совсем недавние (ноябрь 2012 г.) массовые выступления трудящихся едва ли не по всей Европе [24].
Иначе говоря, исподволь в Европе моделируется ситуация, аналогичная той, которую глобальные финансовые группы с помощью США, Израиля и НАТО создали в 2011 году на «Большом Ближнем Востоке» (а ранее - в СССР, Югославии, странах социалистического содружества). Учитывая крайне неблагоприятный экономический прогноз на ближайшее будущее [25] и явную неразрешимость мирным путем проблем, порожденных небывалым финансово-экономико-социальным кризисом, всё более и более воплощаются в действительность ожидания близости кардинальной перестройки структуры общества и сопутствующих этому серьезных военных и революционных потрясений [26], после которых будущие границы и в самом деле могут без преувеличения стать «кровавыми».
И последнее не покажется фантастичным, если, например, прислушаться к такому «Барабанщику Мирового Правительства», как бильдербергер Генри Киссинджер, который ровно год тому назад в интервью британскому таблоиду совершенно открыто предрек: «Грядущая война будет настолько серьезной, что победить в ней сможет только одна сверхсила, и это будем мы. Вот почему в ЕС так торопились, чтобы сформировать свою сверхдержаву, ибо они знают, что грядет и чтобы выжить, Европе придется стать целиком единым сплоченным государством...
…Если вы — обычный человек, тогда вы можете подготовиться к этой войне, переехав в сельскую местность и выстроив ферму, но вы должны взять с собой оружие, поскольку [вокруг] будут бродить орды голодных. Хотя даже элиты будут иметь для себя зоны безопасности и специализированные убежища, им все же придется быть столь же осторожными во время войны, как и обычным гражданским лицам, потому что угроза будет существовать и для их убежищ» [27].
Так что можно не сомневаться в том, каким киссинджеры видят для себя и формируют для всех остальных выход из порожденного их же деятельностью социального коллапса. Если этот план им удастся осуществить (а творцы катастроф стараются воплотить его в жизнь изо всех сил), т.е. преобразовать общество, истребив большую часть человечества и превратив оставшихся в своих одичавших рабов, то не только Европа, но и весь подпавший под «новый порядок» мир в самом скором времени действительно рискует превратиться в пространство запустения, разделенное «кровавыми границами» на зоны, окружающие господские цитадели «оазисов»-агломераций.