Есть ли будущее у Республики Молдова?

Свою первую статью под таким названием я опубликовал в Тирасполе в далеком 1991 г. В конце 90-х прошлого столетия пришлось вновь вернуться к приднестровскому урегулированию в специальной статье, которую озаглавил точно также. И вот спустя 14 лет после последней публикации я возвращаюсь к этой же проблеме и с тем же неизменным вопросом.
 
Поводом послужил визит в Кишинев и Тирасполь высокопоставленного государственного деятеля РФ, зам. председателя правительства РФ и спецпредставителя президента России в Приднестровье Д. О. Рогозина и многочисленные комментарии на него в Приднестровье, Молдове, Румынии, России, Украине, в странах Запада. Все они содержат в себе геополитические подходы и оценки этого визита и отражают противоположные Кишиневу и Западу взгляды на решение приднестровского вопроса.
 
Со стороны  политологов Запада, и, почему-то, Киева, взгляд на этот визит не идет дальше известного «Русские идут»! Основной  смысл их публикаций – не допустить возвращения России в юго-восточный регион Европы. Молдова объявляется ими передовой линией наступления Брюсселя и Вашингтона на геополитические шаги Москвы, предпринимаемые ею в приднестровском урегулировании. Что интересно, что никто из политиков и аналитиков Запада не удосужился взглянуть на эту проблему с позиции того, насколько их оценки и рекомендации разделяются народом Молдовы на обоих берегах Днестра, прежде всего, этническими молдаванами.
 
Я не собираюсь вступать в дискуссию с вашингтонским Виктором Сокором, киевским Виталием Куликом, кишиневскими румынами Анатолием Петренку и Константином Тэнасе, тираспольским журналистом-авантюристом Сергеем Ильченко или московским политологом Алексеем Мартыновым. Моя задача – взглянуть на проблему реинтеграции Молдовы в ее границах 1990 года с учетом исторических фактов и внутриполитических реалий сегодняшнего дня. Двухсотлетие Бухарестского мирного договора, бурно отмечаемого недругами Молдовы, дает повод поразмыслить над тем, а были ли какие-либо основания для того, что произошло в 1989–1992 гг. в Кишиневе.
 
Из 45 тысяч кв. км территория  Пруто-Днестровского междуречья до заключения этого договора между Россией и Османской империей 16/28 мая 1812 г., Молдавскому княжеству принадлежало примерно 20 тысяч кв. км, что составляет 44% его территории. Их-то Порта и передала России. Имела ли она на то право или нет, это другой вопрос. Но она отдала также победителю в войне входящие в ее состав земли пяти турецких райи, включая Бендерскую и Хотинскую, а также Буджак, который тогда носил другое название – Бессарабия, более часто употребляемое. То есть, райи и Буджак не входили в границы Молдавского княжества.
 
В 1940 г. при образовании Молдавской ССР в ее состав был включен приднестровский регион Молдавской АССР, до этого являвшийся частью Украинской ССР. Следовательно, большая часть юга Молдовы и все Приднестровье не являются историческими землями Молдавского княжества. В границах Молдавской ССР с 1940 г входили  как земли, принадлежащие Молдавскому княжеству, так и не входившие в его состав в 1812 г., когда были созданы предпосылки для объединения всех земель Пруто-Днестровья в одну административную единицу Бессарабская область, что и произошло в 1813 г.
 
Из этого следует, что у Румынии, добивающейся аншлюса Республики Молдова в ее международно признанных границах на январь 1990 г.,  нет никаких исторических прав на нее, не только потому, что ее вообще не было в природе в 1812 г. и от нее ничего не отнимали, но и потому, что большая часть Пруто-Днестровья находилась вне пределов границ Молдавии тех лет. Это одна историческая истина, которая не вписывается в экспансионистские притязания Румынии на земли восточнее Прута.
 
Другая историческая истина установилась после 1812 года. Она состоит в том, что в Бессарабской губернии (с 1873 г. – И. Г.), а также в смежных  с ней Подольской и Херсонской губерниях по переписи 1897 г. проживало около 1 млн. 200 тыс. этнических молдаван. К этому времени молдаване за Прутом были трансформированы в румын. Следовательно, молдаване как этнос со своими специфическими маркерами сохранились только в границах Российской империи. И такой численностью, которая позволяла им выживать как этническая, этнокультурная и государствообразующая нация. Именно это не устраивало Бухарест. Захватив Бессарабию в 1918 году, он в одночасье объявил всех бессарабских молдаван румынами. Историческое значение 1940 года состоит не только в воссоединении Бессарабии с СССР, но также и в том, что  бессарабским молдаванам были возвращены их исконные маркеры: этноним молдаване и глоттоним  молдавский язык. К сожалению, этот аспект событий 1940 года почему-то остается белым пятном в исторической науке.
 
1989–1992 гг. стали рубежными в этнической судьбе этнических молдаван в Республике Молдова. Узаконенная в филологических законах 1989 г. синтагма молдавский язык, идентичный румынскому языку, а также смена его графики с кириллицы на латиницу обусловили проведение Кишиневом политики румынизации молдаван, и не только их, на правом берегу Днестра. Она включала в себе отказ от глоттонима молдавский язык в информационном, культурном, и партийно-политическом пространстве в правобережной Молдове, насильственное изменение этнической и этнокультурной идентичности молдаван на румынский лад, введение здесь Румынского языка и Истории румын в учебных заведениях.
Но именно новый языковый режим стал катализатором внутриполитических процессов, приведших к распаду молдавского государства по линии границ, существовавших до мая 1812 г. (юг республики) и до августа 1940 г. (левый берег Днестра). Историческая память проживающих здесь болгар, гагаузов, русских, украинцев, а также и этнических молдаван автоматически сработала на реальную угрозу второго пришествия Румынии в Пруто-Днестровье  и в так называемой Транснистрии. Первое произошло в 1918–1940 гг. (Бессарабия) и 1941–1944 гг. (Молдавская ССР).
 
В конце концов, это привело к тому, что и молдавскую идентичность удалось серьезно размыть. Как результат, многогранное (экономическое, культурное, политическое, управленческое, а также этнопсихологическое) проникновение Румынии в правобережную Молдову стало свершившимся фактом. И то обстоятельство, что у власти в Кишиневе находятся силы, которые не заинтересованы в сохранении политического суверенитета Молдовы, уже сильно ограниченного Бухарестом, свидетельствует о том, что открытое обсуждение вопроса о дате объединения «двух румынских государств», в 2014 или в 2018, имеет под собой реальные основания.
 
Это один из возможных сценариев развития геополитических процессов в Республике Молдова. Он приведет не столько к утрате Россией геополитического влияния в Пруто-Днестровье, сколько, прежде всего, к этническому, этнокультурному и этнополитическому исчезновению молдаван с этнографической карты Европы. Повторится ситуация 1918 г., когда молдаване в один миг были превращены в румын. Следовательно, ситуация на сегодняшний день выглядит таким образом, что к вопросу есть ли будущее у Республики Молдова, необходимо поставить еще один – есть ли будущее у этнических молдаван, у молдавской этнонации?
 
Ответить на эти вопросы должны молдаване на правом берегу Днестра. Только они. А для этого требуется их организованное здесь сопротивление  румыноунионистской идеологии и практики.
 
Да, объединение двух берегов Днестра является необходимым условием сохранения этнического и политического присутствия молдавского этноса в юго-восточной Европе. Но, чтобы это могло произойти, требуется не только согласие Тирасполя на создание общего с Кишиневом государства, но и подготовка такого согласия молдаванами правого берега Днестра. Что она включает в себе, из чего она состоит?
 
Прежде всего, избрание руководства страны (Парламент, Президент, Правительство), стоящего на позиции государственников и открыто об этом заявляющего.
 
Далее, отказ от июньской 1990 г. Декларации о независимости, смысловое содержание которой – это объединение с Румынией, и принятие новой Декларации с обозначением в ней сути политического суверенитета молдавского государства.
 
За этим должен последовать пересмотр всех политических и законодательных решений кишиневской власти, в которых под объединение с Румынией подводятся несуществующие в международном правовом поле исторические обоснования (1812, 1918, 1940, 1941 – 1944 гг.) либо в них прописаны политические шаги по объединению.
 
Немедленное исключение из учебных курсов правобережной Молдовы предметов Румынский язык и История румын, а также переориентация политической системы, информационного и культурного пространства правобережья на глоттоним Молдавский язык.
 
Официальное, на уровне Президента, Парламента и Правительства,извинение перед народом Молдовы за поход друковских волонтеров против гагаузов в 1990 г. и развязывание Приднестровской войны в марте-июне 1992 года. Отказ Кишинева  от односторонней трактовки Приднестровского конфликта, как сепаратистского со стороны Тирасполя, поскольку объявление Кишиневом недействительным Акта образования МССР 2 августа 1940 г. автоматически выводило в 1990 г. левый берег Днестра из правового поля Республики Молдова.
 
Трансформация языкового законодательства 1989 г. с целью учета русскоязычного фактора левого берега Днестра, юга и севера правобережной Молдовы. Поиск компромиссного решения графики молдавского языка, как для левого, так и для правого берега Днестра.
 
Без всего этого невозможно восстановить доверие между политиками и политическими системами двух берегов Днестра, а, следовательно, и между их населением. Всяческие попытки обойти эти проблемы, отложить их как второстепенные в реинтеграции страны или сделать вид, что о них забыли с тем, чтобы потом, в подходящее время, вспомнить о них, чтобы переиграть Тирасполь, неприемлемы. Поскольку они способны в любой момент взорвать реинтеграционный процесс, если его удастся запустить Москве, Вашингтону, Брюсселю, Киеву, Вене.
 
Визит Рогозина – именно он наделал много шума – не имел для обоих берегов Днестра внутриполитического антуража. Все заявления вице-премьера правительства России сделаны с использованием геополитического лексикона и даже не в дипломатической упаковке. И его вопрос к молдаванам с правого берега Днестра, кем они себя считают, куда они идут и в какую сторону смотрят, также имеет геополитический подтекст. Но вместе с тем, он четко заявляет, что Москва смотрит на границы нашей республики как на дом, построенный для них дореволюционной Россией и Советским Союзом. В этом доме они сохранились, благодаря 1812 году, как молдаване.
Россия/СССР на их этничность не покушались, а РФ готова помогать им остаться в этом этническом качестве, если они этого пожелают. Никаких принуждений или понуждений в этом плане к правобережным молдаванам Москва предпринимать не будет. Если же они пожелают стать румынами, то это их право и их ответственность перед этнической историей молдавского этноса. Но это одновременно означает: левобережье Днестра, отвергнутое Кишиневом в 1990 г. имеет право на самостоятельное решение своей судьбы,  на защиту от внешних посягательств. Это очень четкая позиция Рогозина, никогда им не скрываемая. Но есть основание считать, что ее разделяют и другие ответственные политики в Москве.
 
Эта позиция ничем не угрожает политическому суверенитету Молдовы в ее границах на январь 1990 г., в том числе и в федеративной модели ее устройства (упоминание Рогозиным о конфедерации рассчитано на Тираспольскую аудиторию слушателей). Во всем этом нет ничего антизападного, как и антирумынского, но четко выдерживается промолдавская позиция Москвы. В связи с этим,  паническое «русские идут» выдумано или высосано с пальца, что одно и тоже. Они никуда не уходили, и не уйдут, пока в них будут нуждаться молдаване правого берега Днестра. Гимпу и иже с ними – не молдаване, а румыны, и потому не имеют право высказываться от имени молдаван.
 
Вся пишущая братия, ориентированная на Запад и на Румынию увидела в визите Рагозина в Кишинев и Тирасполь знаковый геополитический шаг Москвы сохранить свои интересы на обоих берегах Днестра. И все их комментарии сводятся к тому, как это опасно для Запада, Румынии и унитарной Республики Молдова в ее временном политическом статусе. Но при этом абсолютно замалчивают тот факт, что и все западные игроки имеют такие же интересы в Молдове, которые состоят в том, чтобы выдавить Россию из этого европейского пространства.
 
Но что характерно. Москва защищает свои интересы здесь, сохраняя молдавскую этническую, культурную и политическую идентичность, взаимодействуя с ней и готовая оказать ей всяческое содействие. Это и есть уважение прав человека, уважение прав этноса на самоидентификацию, на самоопределение, на свою этническую историю и государственность.
Эти права зафиксированы в документах ООН, ЮНЕСКО, ЕС, СЕ, ПАСЕ, ОБСЕ. В случае с Молдовой, Россия, отстаивая свои геополитические интересы, объективно отстаивает и этнические, этнокультурные и политические интересы молдавской нации. Налицо совпадение интересов России и Молдовы.
 
Запад же, проводя политику выдавливания России из Молдовы,  помогает Румынии в ее экспансионизме по отношению к Молдове, и хочет она этого или нет, но способствует уничтожению Бухарестом этнического, этнокультурного и политического кода молдавского народа. Это тот случай, когда правильные и демократически выверенные декларации Запада относительно прав человека и права нации на самоопределение на практике приобретают зловещую противоположность.
 
Запад может доказать, что это не так, дав международные гарантии этническому и политическому суверенитету молдавского народа и заставив Румынию публично и раз и навсегда отказаться от территориальных претензий на Республику Молдова. Только в этом случае можно будет поверить в искренность Запада по отношению к Республике Молдова. И только тогда исчезнет геополитическое противостояние между Вашингтоном, Брюсселем, с одной стороны, и Москвой, с другой.
 
 
Иван ГРЕК, доктор истории, политолог