Российская статистика алкогольной смертности оставляет желать лучшего
Людские потери России в связи с потреблением алкоголя чрезмерно велики: по нашей оценке около трети всех смертей в большей или меньшей степени связаны с алкоголем. Это в десять раз выше оценок Госкомстата России (3% общей смертности). Но официальная статистика учитывает только прямые потери, когда алкоголь - главная причина смерти (например, при отравлении алкоголем), причем и эти алкогольные потери учитываются не полностью. Не находит отражения в российской статистике и превосходящий по размерам алкогольный урон, когда спиртное - не единственный, но значительный фактор смерти.
Сейчас далеко не все виды алкогольной патологии отражены в официальном перечне диагнозов смерти, в результате чего многие виды алкогольной смертности "растворены" в более крупных классах смертей и таким образом недоступны для анализа.
Другая особенность статистики алкогольной смертности состоит в том, что многие ее формы скрыты под маской неалкогольных диагнозов. Это подтвердилось в начале антиалкогольной кампании, когда показатели почти всех видов смертности, включая сердечно-сосудистую, снизились соответственно снижению потребления алкоголя. Многие классы смертей включают в себя алкогольную смертность в виде непрямых алкогольных потерь (алкогольная патология как сопутствующее заболевание) и прямых - за счет фальсификации алкогольных диагнозов смерти, например, таких, как отравления алкоголем.
Региональная статистика этого вида смертности, которая обычно служит не единственным, но главным показателем тяжести алкогольных проблем, была особенно неточна: среди видов смертности, связанных с алкоголем, она имела самую большую вариабельность по регионам, самую большую асимметрию распределения областных показателей за счет непропорционально большого числа очень низких значений показателя. Кроме того, уровень и динамика смертности от отравлений алкоголем в половине регионов не соответствовали уровню и динамике заболеваемости алкогольными психозами, а это противоречит природе этих явлений: все перенесшие психоз и большинство умерших от отравления алкоголем - больные алкоголизмом. Иначе говоря, и те, и другие рекрутируются почти из единой когорты населения, что предполагает корреляцию этих видов заболеваемости и смертности.
Такая корреляция наблюдалась в части субъектов Федерации (в 44 из 77 исследованных): динамика психозов соответствовала динамике отравлений. Но и в этой группе регионов было не все благополучно с регистрацией отравлений. Например, в Москве психозы регистрировались в 20 раз чаще, чем отравления, а Магаданской области - в 6 раз чаще, тогда как в большинстве субъектов Федерации этой группы соотношение было значительно меньшим: например, в Санкт-Петербурге отношение психозов и отравлений было 3,8, в Пермской области - 1,8.
В остальных 33 регионах (из 77), где динамика психозов и отравлений была некоррелированной, это отношение в 1994 году колебалось от 1,2 (Республика Бурятия) до 35,8 (Ростовская область).
Специальный анализ позволил определить реальное соотношение психозов и отравлений как 1,89:1,0 и некоторый разброс этого показателя (от 1,29 до 2,47), что позволило скорректировать смертность при отравлениях по уровню заболеваемости психозами. Такая коррекция позволяет утверждать, что реальное количество смертельных отравлений алкоголем в стране в 1,65 раз больше, чем показывает государственная статистика, хотя официальные данные и без того огромны - 41,1 тысячи человек в 2001 году. Скорректированная же оценка смертей при отравлении алкоголем составляет 67,6 тысячи человек. Не исключено, что и эта оценка несколько занижена, так как не всё благополучно и с регистрацией психозов, хотя она, конечно, намного более точна, чем учет смертности при отравлениях алкоголем.
Каковы источники ошибок при регистрации этих смертей? Частичный ответ содержит работа Е.А. Тишука1, в которой показано, что у части скоропостижно умерших, которым в качестве причины смерти был выставлен диагноз патологии системы кровообращения, обнаружены смертельные дозы алкоголя в крови (4‰ и больше), т.е. во врачебном свидетельстве о смерти вместо "случайного отравления алкоголем" был поставлен сердечно-сосудистый диагноз, как причина смерти. С этим ошибочным диагнозом описанные случаи смерти вошли в государственную статистику. В объяснение этого факта приводится "субъективный компонент, заключающийся в нежелательных морально-этических, социальных и материальных последствиях для родственников умерших диагноза случайного отравления алкоголем и прилагаемых ими усилиях к тому, чтобы звучание приведшего к смерти состояния было более нейтральным". Живущие в России легко поймут, в каком виде и направлении реализовались "прилагаемые усилия" этих родственников.
Есть также несколько частных свидетельств того, что помимо "субъективного компонента" иногда существует давление на судебно-медицинскую службу со стороны местной администрации, недовольной высокими показателями алкогольной смертности.
Сейчас далеко не все виды алкогольной патологии отражены в официальном перечне диагнозов смерти, в результате чего многие виды алкогольной смертности "растворены" в более крупных классах смертей и таким образом недоступны для анализа.
Другая особенность статистики алкогольной смертности состоит в том, что многие ее формы скрыты под маской неалкогольных диагнозов. Это подтвердилось в начале антиалкогольной кампании, когда показатели почти всех видов смертности, включая сердечно-сосудистую, снизились соответственно снижению потребления алкоголя. Многие классы смертей включают в себя алкогольную смертность в виде непрямых алкогольных потерь (алкогольная патология как сопутствующее заболевание) и прямых - за счет фальсификации алкогольных диагнозов смерти, например, таких, как отравления алкоголем.
Региональная статистика этого вида смертности, которая обычно служит не единственным, но главным показателем тяжести алкогольных проблем, была особенно неточна: среди видов смертности, связанных с алкоголем, она имела самую большую вариабельность по регионам, самую большую асимметрию распределения областных показателей за счет непропорционально большого числа очень низких значений показателя. Кроме того, уровень и динамика смертности от отравлений алкоголем в половине регионов не соответствовали уровню и динамике заболеваемости алкогольными психозами, а это противоречит природе этих явлений: все перенесшие психоз и большинство умерших от отравления алкоголем - больные алкоголизмом. Иначе говоря, и те, и другие рекрутируются почти из единой когорты населения, что предполагает корреляцию этих видов заболеваемости и смертности.
Такая корреляция наблюдалась в части субъектов Федерации (в 44 из 77 исследованных): динамика психозов соответствовала динамике отравлений. Но и в этой группе регионов было не все благополучно с регистрацией отравлений. Например, в Москве психозы регистрировались в 20 раз чаще, чем отравления, а Магаданской области - в 6 раз чаще, тогда как в большинстве субъектов Федерации этой группы соотношение было значительно меньшим: например, в Санкт-Петербурге отношение психозов и отравлений было 3,8, в Пермской области - 1,8.
В остальных 33 регионах (из 77), где динамика психозов и отравлений была некоррелированной, это отношение в 1994 году колебалось от 1,2 (Республика Бурятия) до 35,8 (Ростовская область).
Специальный анализ позволил определить реальное соотношение психозов и отравлений как 1,89:1,0 и некоторый разброс этого показателя (от 1,29 до 2,47), что позволило скорректировать смертность при отравлениях по уровню заболеваемости психозами. Такая коррекция позволяет утверждать, что реальное количество смертельных отравлений алкоголем в стране в 1,65 раз больше, чем показывает государственная статистика, хотя официальные данные и без того огромны - 41,1 тысячи человек в 2001 году. Скорректированная же оценка смертей при отравлении алкоголем составляет 67,6 тысячи человек. Не исключено, что и эта оценка несколько занижена, так как не всё благополучно и с регистрацией психозов, хотя она, конечно, намного более точна, чем учет смертности при отравлениях алкоголем.
Каковы источники ошибок при регистрации этих смертей? Частичный ответ содержит работа Е.А. Тишука1, в которой показано, что у части скоропостижно умерших, которым в качестве причины смерти был выставлен диагноз патологии системы кровообращения, обнаружены смертельные дозы алкоголя в крови (4‰ и больше), т.е. во врачебном свидетельстве о смерти вместо "случайного отравления алкоголем" был поставлен сердечно-сосудистый диагноз, как причина смерти. С этим ошибочным диагнозом описанные случаи смерти вошли в государственную статистику. В объяснение этого факта приводится "субъективный компонент, заключающийся в нежелательных морально-этических, социальных и материальных последствиях для родственников умерших диагноза случайного отравления алкоголем и прилагаемых ими усилиях к тому, чтобы звучание приведшего к смерти состояния было более нейтральным". Живущие в России легко поймут, в каком виде и направлении реализовались "прилагаемые усилия" этих родственников.
Есть также несколько частных свидетельств того, что помимо "субъективного компонента" иногда существует давление на судебно-медицинскую службу со стороны местной администрации, недовольной высокими показателями алкогольной смертности.
