Все будет horror show В своей повести Олег Кашин доходчиво объяснил, куда все катится
)
Олег Кашин "Роисся вперде", Ad Marginem Press , 2010
Название этой книги — лозунг, с ошибкой написанный в столовой некоего закрытого секретного "пансионата", расположенного в одном из российских регионов. Лозунг писали люди, которых в этом заведении содержат. А ошиблись при написании эти люди потому, что они еще дети. Но выросшие до взрослых размеров благодаря чудодейственной сыворотке, изобретенной незадачливым экспериментатором по фамилии Карпов. Сначала он за божескую плату накачивал своим изобретением деревенскую скотину, потом хотел перейти на лилипутов, но в итоге сыворотка попала в руки серьезных государственных ведомств. Посредством препарата они намерены в буквальном смысле слова вырастить несметные когорты 6–7 летних граждан, которых можно хоть пушечным мясом на войну с какой-нибудь очередной Грузией, хоть стройными рядами голосовать за кого надо на следующих выборах. Благо беспризорных детей в России миллионы — вон какой простор для инновационных биологических экспериментов государственной важности. Такова фабула повести Олега Кашина.
Одно фантастическое допущение: эта самая "растительная" сыворотка позволяет обнажить социальные язвы. Прием известный, его использовали, например, братья Стругацкие в рассказе "Пять ложек эликсира". В этом смысле в сочинении Кашина, снабженном подзаголовком "Фантастическая повесть", собственно фантастики ровно столько, сколько нужно для разоблачения пресловутых и неизбывных "свинцовых мерзостей".
И кашинская сыворотка становится настоящей "сывороткой правды". Но вот какое дело. У Кашина отвратительная реальность не очень-то боится разоблачения и особо не маскируется.
Прозаический дебют известного журналиста подпадает под определение социально-политической сатиры только по формальным признакам. Однако кое-что мешает отнести произведение к этому жанру. Во-первых, рассказанная Кашиным история и нарисованная им картина современной России настолько утробно мрачны, безнадежны и однозначно ("тупо", как пишут в "ЖЖ") пессимистичны, что язык не поворачивается назвать их сатирой, даже самой ядовитой. Как раз яда-то особого и нет, до того все глухо, как в танке. Сатира — это все-таки некая игра, тонкость, изящные фехтовальные выпады, а тут — однотонный чернушный хардкор.
Автор подчеркивает именно предельную грубость, примитивность, тупую звериную жестокость сложившихся в стране социальных отношений и порядков. Ничего смешного в них нет.
Во-вторых, сатира — это, как правило, нечто публицистическое, злободневное, разоблачительное. По крайней мере позволяющее взглянуть на пресловутые "язвы" под новым углом. Здесь — никакого нового угла, и разоблачать давно уже нечего. Вот там, где Кашин пишет о житье-бытье Карпова в провинциальном поселке на юге России, о нравах тамошнего полузаброшенного НИИ, директриса которого мечтает получить грант на нанотехнологии по программе "Сытая Россия", юмор есть. Но когда от бытописательства он обращает свой взор к высшим государственным сферам или рассказывает о примитивно-жестокой трагедии олигарха-карлика, то желание смеяться не может возникнуть и у любителей даже самого черного юмора.
В финале истории с детьми-переростками торжествует крайний цинизм (не автора, но "свинцовых мерзостей"), причем одной из мишеней Олега Кашина становится его профессия и коллеги — к журналистике он оказывается совершенно безжалостен и не имеет никаких иллюзий насчет ее социальной пользы. В общем, если не считать проблеском надежды то, что в персонаже книжки кремлевском "пропагандоне" с "погонялом" Околоноля остается еще что-то человеческое, не позволяющее мириться с откровенными злодеяниями, то
никакого света в конце темного тоннеля повести нет и не предвидится.
Своей злостью книга напоминает "2008" Сергея Доренко, но, в отличие от нее и от "Пребиотиков" Владимира Голышева, в ней отсутствует политологическая и сатирическая конкретика. Похож текст Кашина и на памфлетную прозу, и на драматургию Дмитрия Быкова, только без быковских обобщений и уж совсем без метафизики. Возникает ассоциация даже с "опричными" памфлетами Сорокина, только у новоиспеченного писателя нет ни двойного дна, ни свободы для неоднозначных трактовок. У Кашина все предельно конкретно и доходчиво. Повесть, названием которой послужил один из самых популярных "антигосударственнических" и непатриотичных интернет-мемов, с максимально возможной однозначностью растолковывает, какая кто катится в какое что.
Олег Кашин "Роисся вперде", Ad Marginem Press , 2010
Название этой книги — лозунг, с ошибкой написанный в столовой некоего закрытого секретного "пансионата", расположенного в одном из российских регионов. Лозунг писали люди, которых в этом заведении содержат. А ошиблись при написании эти люди потому, что они еще дети. Но выросшие до взрослых размеров благодаря чудодейственной сыворотке, изобретенной незадачливым экспериментатором по фамилии Карпов. Сначала он за божескую плату накачивал своим изобретением деревенскую скотину, потом хотел перейти на лилипутов, но в итоге сыворотка попала в руки серьезных государственных ведомств. Посредством препарата они намерены в буквальном смысле слова вырастить несметные когорты 6–7 летних граждан, которых можно хоть пушечным мясом на войну с какой-нибудь очередной Грузией, хоть стройными рядами голосовать за кого надо на следующих выборах. Благо беспризорных детей в России миллионы — вон какой простор для инновационных биологических экспериментов государственной важности. Такова фабула повести Олега Кашина.
Одно фантастическое допущение: эта самая "растительная" сыворотка позволяет обнажить социальные язвы. Прием известный, его использовали, например, братья Стругацкие в рассказе "Пять ложек эликсира". В этом смысле в сочинении Кашина, снабженном подзаголовком "Фантастическая повесть", собственно фантастики ровно столько, сколько нужно для разоблачения пресловутых и неизбывных "свинцовых мерзостей".
И кашинская сыворотка становится настоящей "сывороткой правды". Но вот какое дело. У Кашина отвратительная реальность не очень-то боится разоблачения и особо не маскируется.
Прозаический дебют известного журналиста подпадает под определение социально-политической сатиры только по формальным признакам. Однако кое-что мешает отнести произведение к этому жанру. Во-первых, рассказанная Кашиным история и нарисованная им картина современной России настолько утробно мрачны, безнадежны и однозначно ("тупо", как пишут в "ЖЖ") пессимистичны, что язык не поворачивается назвать их сатирой, даже самой ядовитой. Как раз яда-то особого и нет, до того все глухо, как в танке. Сатира — это все-таки некая игра, тонкость, изящные фехтовальные выпады, а тут — однотонный чернушный хардкор.
Автор подчеркивает именно предельную грубость, примитивность, тупую звериную жестокость сложившихся в стране социальных отношений и порядков. Ничего смешного в них нет.
Во-вторых, сатира — это, как правило, нечто публицистическое, злободневное, разоблачительное. По крайней мере позволяющее взглянуть на пресловутые "язвы" под новым углом. Здесь — никакого нового угла, и разоблачать давно уже нечего. Вот там, где Кашин пишет о житье-бытье Карпова в провинциальном поселке на юге России, о нравах тамошнего полузаброшенного НИИ, директриса которого мечтает получить грант на нанотехнологии по программе "Сытая Россия", юмор есть. Но когда от бытописательства он обращает свой взор к высшим государственным сферам или рассказывает о примитивно-жестокой трагедии олигарха-карлика, то желание смеяться не может возникнуть и у любителей даже самого черного юмора.
В финале истории с детьми-переростками торжествует крайний цинизм (не автора, но "свинцовых мерзостей"), причем одной из мишеней Олега Кашина становится его профессия и коллеги — к журналистике он оказывается совершенно безжалостен и не имеет никаких иллюзий насчет ее социальной пользы. В общем, если не считать проблеском надежды то, что в персонаже книжки кремлевском "пропагандоне" с "погонялом" Околоноля остается еще что-то человеческое, не позволяющее мириться с откровенными злодеяниями, то
никакого света в конце темного тоннеля повести нет и не предвидится.
Своей злостью книга напоминает "2008" Сергея Доренко, но, в отличие от нее и от "Пребиотиков" Владимира Голышева, в ней отсутствует политологическая и сатирическая конкретика. Похож текст Кашина и на памфлетную прозу, и на драматургию Дмитрия Быкова, только без быковских обобщений и уж совсем без метафизики. Возникает ассоциация даже с "опричными" памфлетами Сорокина, только у новоиспеченного писателя нет ни двойного дна, ни свободы для неоднозначных трактовок. У Кашина все предельно конкретно и доходчиво. Повесть, названием которой послужил один из самых популярных "антигосударственнических" и непатриотичных интернет-мемов, с максимально возможной однозначностью растолковывает, какая кто катится в какое что.