Официальному Кишинёву необходимо отказаться от практики рассмотрения Приднестровья сугубо как «региона, в котором к власти пришли криминальные элементы преступным путем и при поддержке России" Закон «Об основных положениях особого правового статуса Приднестровья», принятый молдавским Парламентом 22 июля 2005 года, на который сегодня опираются некоторые партии, как на основу для решения этого вопроса, и на который возлагало большие надежды также и правительство ПКРМ, оказался, по сути, несостоявшимся, мертворождённым законом, «failed law», как сейчас модно говорить, то есть законом, содержание которого не имеет ничего общего с действительностью (как, например, и всем известны «Закон о функционировании языков в Республике Молдова»). Среди определенного числа политиков и правого, и левого флангов можно услышать обвинения в адрес Приднестровья в «упрямстве, нежелании идти на диалог». При этом делаются ссылки на то, что Гагаузия в 1994 году согласилась на решение конфликта с Кишинёвом «полюбовно», удовлетворившись правами ограниченной автономии, а вот Приднестровье. напротив, в 2005 году заартачилось, хотя ему и были предложены практически «такие же условия».Оставим на совести данных политиков выяснение вопроса о том, довольна ли Гагаузия Законом о своём автономном статусе от 1994 гожа и тем, как он соблюдается на деле. Попробуем рассмотреть причины, почему же Закон о статусе Гагаузии и Закон «Об основных положениях особого правового статуса Приднестровья» (далее для удобства назовем их просто «Закон о Гагаузии» и «Закон о Приднестровье») оказались «failed law». Подробнее ознакомиться с обоими законами можно по этим ссылкам:http://lex.justice.md/viewdoc.php?action=view&view=doc&id=313004&l ang=2 http://www.gagauzia.md/pageview.php?l=ru&idc=389&nod=1& На мой взгляд, причин этому несколько. Прежде всего, «Закон о Приднестровье», как это ни странно, принимался … без участия представителей Приднестровья. По этой причине, с таким же успехом, Парламент Республики Молдова мог бы принять, например, «Закон об особом юридическом статусе освещенной территории Луны». Вполне логично, что в решении столь серьезных вопросов. Касающихся сферы взаимоотношений между двумя сторонами, нужно было, как минимум, учесть мнение обеих этих сторон. Первая статья «Закона о Гагаузии» (ст.1 п.4) содержит условие, разрешающее Гагаузии требовать независимости в случае изменения государственного статуса Республики Молдова.. Приднестровье же, согласно Закону от 2005 года, такой возможности было лишено. Уже только один этот факт может служить основой для открытого протеста Тирасполя против данного закона как основы для решения конфликта. Да и сам по себе он, с точки зрения морали и права, является дискриминационным, по сути своей, очень несправедливым. «Закон о Гагаузии» содержит условие, согласно которому, в состав Гагаузии могут войти соседние населенные пункты на основе референдума, проведенного по инициативе не менее чем одной трети их жителей (ст.5 п.2). «Закон о Приднестровье»: а) не оговаривает территорию Приднестровья, а в некоторых пунктах лишь косвенно подразумевается «левобережье Днестра»; б) разрешает выйти из состава Приднестровья на основе волеизъявления населенным пунктам левого берега, но не разрешает войти туда на основе того же волеизъявления населенным пунктам правого берега. Данный факт автоматически рождает конфликт вокруг города Бендеры и других районов. «Закон о Гагаузии» (ст.20-24) гарантирует самостоятельность судебно-правовых органов региона. Согласно этому закону, судьи, прокуратура, начальник управления юстиции, начальники СИБ, УВД, комиссары полиции Гагаузии утверждаются Народным Собранием. В «Законе о Приднестровье» такая самостоятельность не оговорена, более того, в ст.5 сказано, что судебно-правовая система Приднестровья является «составной частью единой системы Республики Молдова». Вполне понятно, что данный факт также встречает неприятие со стороны Приднестровья. Кстати, примечателен и тот факт, что Кишинев старательно избегает применения термина «республика» к Приднестровью (как собственно говоря, и к Гагаузии), сводя определение их статуса к размытому термину «автономное территориальное образование». Понятно, что это создаёт повод для взаимных претензий и уводит переговоры Кишинева с Тирасполем в тупик. Известный принцип первого Президента России Бориса Ельцина «берите суверенитета столько, сколько хотите», несмотря на всю его спорность и критическое отношение к нему сегодняшних политиков, на практике оказался весьма эффективным. По мнению Александра Храмчихина, заведующего отделом Института политического и военного анализа России, эта политика спасла Россию от распада, казавшегося в начале 1990-х годов практически неизбежным. Все бывшие автономные республики в составе РСФСР (СССР) получили статус республик в составе Российской Федерации с весьма высоким уровнем реальных полномочий. Более того, из четыре из пяти бывших автономных областей -Адыгея, Карачаево-Черкесия, Хакасия, Горный Алтай - также подняли свой статус до уровня республик в составе Российской Федерации, и никаких препятствий им в этом Москва не чинила. Подписание в 1994 году Татарстаном Федеративного договора подтвердило эффективность принципа Ельцина. События в Чечне не получили практически никакой поддержки от российских автономий даже на Северном Кавказе. Аналогично действовала и Украина, повысив статус Крыма с автономной области до автономной республики, чем свела здесь проблему сепаратизма к проблеме, по большей части, лингвистической. С другой стороны, политика Президента Грузии Звиада Гамсахурдиа, отменившего автономии Южной Осетии и Абхазии в 1990-1991 годах, ликвидация Азербайджаном автономии Нагорного Карабаха в ноябре 1991 года, ликвидация Сербией автономии Косово в 1990 году привели к кровопролитию и, в конечном счете, к утрате метрополией контроля над этими территориями. Ликвидация автономии венгров в Румынии в 1968 году привела к тлеющему и периодически разгорающемуся и принимающему всё более острые формы конфликту, информацию о котором Бухарест предпочитает «не выносить из избы». Что можно предложить в сложившейся обстановке в качестве отправных точек в устранении противоречий между Кишиневом и Тирасполем? Во-первых, официальному Кишинёву необходимо отказаться от практики рассмотрения Приднестровья сугубо как «региона, в котором к власти пришли криминальные элементы преступным путем и при поддержке России». Это совершенно тупиковая риторика. Такой подход моментально встречает решительный отпор и неприятие со стороны Тирасполя. Он оскорбителен для приднестровцев и порождает ответные заявления о «фашистско-румынском режиме» в Кишиневе. Еще более абсурдны угрозы некоторых кишиневских «экспертов» о том, что приднестровскими лидерами будет заниматься … прокуратура. Выходит, правительство, Верховный Совет, судьи, милиция на левом берегу - все пойдут под «честный и гуманный демократический суд». Те же самые «эксперты» в своих интервью многозначительно намекают на необходимость проведения «свободных выборов» в Приднестровье. Дескать, там сейчас засилье во власти «клики Смирнова», всеми делами управляет «шерифовская банда», а несчастный приднестровский народ живёт надеждой на освобождение от этого гнёта. Молдавские СМИ на все лады смакуют информацию о «конфликте ветвей власти» в Приднестровье, намекая, что как только в Тирасполе сменится власть, так сразу же новый лидер, скажем, Шевчук или Иваненко, примчится в Кишинев и на Конституции Молдовы поклянётся в верности, а приднестровские жители вывесят в окнах своих квартир молдавские триколоры и выгонят российских миротворцев. Согласитесь, картина нереальная, граничащая с бредом, а потому политики, искренне считающие, что всё это возможно, либо фанатики, либо наивные люди, либо бесконечно глупы и слепы, либо являются откровенными популистами. Да, нет спора, в Тирасполе политики могут иметь и, безусловно, имеют различные взгляды на внутреннее устройство Приднестровья, но все они едины в том, что касается отстаивания и защиты интересов Левобережья в диалоге с Кишиневом. Не исключено, конечно, что в случае прихода к власти нового руководства в Тирасполе, его позиция по каким либо пунктам может измениться, усложниться или упроститься, но, в любом случае, сторонников безусловного, либо на односторонней основе, подчинения Приднестровья Кишиневу в регионе нет. Во-вторых, кишиневским политикам нужно отказаться от амбиций, псевдопатриотизма или сожалений по ускользнувшему титулу «объединителей страны», и отнестись к Приднестровью, исходя из следующих принципов и фактов: 1) Приднестровье - это регион, обладающий собственными взглядами на историко-культурную действительность, лингвистическую и национальную идентичность, который на протяжении 20 лет развивался в рамках этих взглядов; 2) Приднестровье - это регион, согласно международным критериям, входящий в состав Молдавии 3) Приднестровье - это регион, находящийся (и способный находиться) в ситуации конфликта с официальным Кишиневом 4) В Приднестровье проживают люди, лояльные официальному Кишиневу и разделяющие историко-культурную «доктрину» Кишинева 5) Любая насильственная попытка разрешения конфликта со стороны официального Кишинева (ввод полицейских отрядов или войск, привлечение иностранных военных и полицейских формирований) встретит ответное сопротивление и приведет к эскалации вооруженного конфликта 6) «Точками невозврата» в конфликте между Кишиневом и Тирасполем являются: - историко-культурные противоречия, реализовавшиеся в виде ряда законов, принятых в конце 1980-х г.г. и вылившиеся в категорическое навязывание этих законов одной стороной и категорическое неприятие другой стороной; - военный конфликт 1992 года, повлекший человеческие жертвы и разрушения; - сформировавшаяся и функционирующая в Приднестровье автономная от официального Кишинева административно-фискально-общественная система, которая не может быть в одностороннем порядке ликвидирована. Таким образом, в диалоге необходимо начинать «плясать» от этих шести пунктов. Чтобы разрешить противоречия, необходимо двустороннее обсуждение по каждой из «точек невозврата», что является уже практической стороной вопроса. На мой взгляд, благотворно повлиять на процесс разрешения конфликта могло бы изменение формы подхода с обеих сторон - надо начинать не с требований и условий, а с предложений, каждая сторона излагает то, что она способна предложить другой. Вместо «мы требуем от Тирасполя того то и того то (свободных выборов, вывода миротворцев, разоружения etc.), надо начать начать со слов: «мы можем предложить Тирасполю следующие пункты ..., а взамен мы ждем предложений по следующим вопросам». Точно так же Тирасполь вместо однозначного требования «мы требуем от Кишинёва признания...», должен начать диалог со слов «мы можем предложить ... (статус конфедерации, ассоциированного государства, автономии, федерации etc.)». Даже при отсутствии встречного интереса, реалистичные предложения обсуждать гораздо легче, чем категоричный требования и ультиматумы. Итак, на мой взгляд, первую «точку невозврата» можно пройти за счет договоренностей о самостоятельности систем образования. В данном случае речь идет только о таком предмете, как история. Здесь возможны несколько выходов. Например, введение единого курса «Универсальной истории», а «Интегрированную историю», «Историю румын» и «Историю Приднестровья» сделать факультативом, который районные школы выбирают сами. В любом случае, схема решения вопроса в области образования подразумевает ту самую децентрализацию и либерализацию, на которой так настаивает новая власть в Кишиневе. В то же время, это подразумевает и то, что те школы в Приднестровье, которые желают обучаться на латинице и учить историю румын, также имеют на это право. Вторая «точка невозврата» подразумевает отказ от спекуляции на судьбах и памяти трагически погибших людей, отказ от культивации злобы и реваншизма. Есть два мнения о той страшной войне. Одни считают себя борцами за целостность страны, идущими в поход против пережитков старого режима, сепаратистов, преступников. Другие считают себя защитниками своих домов и семей от пришлых интервентов, борцами за свободу и достоинство общества. Как жаль, что у нас до сих пор не нашлось такого лидера или политика, который нашел бы в себе смелость сказать, что кается в случившемся в 1992 году и просит прощения за души всех погибших, что он берет на себя ответственность за тот трагический период, воздержавшись от двусмысленного упоминания причин и итогов. Не факт, что это изменило бы чье-то мнение. Не факт, что это не вызвало бы критику со сторону некоторых. Но однозначно то, что это. в любом случае, заставило бы всех людей задуматься. Что касается третьей «точки невозврата», то она касается сохранения существующей административной системы Приднестровья в рамках договоренностей Тирасполя и Кишинева. Нужно отдать себе отчет в том, что нельзя в один день «перепрыгнуть» через Днестр и тут же начать менять кадры на местах, переименовывать и реорганизовывать учреждения, разгонять организации и «расстреливать контру». Сложившаяся система в Приднестровском регионе функционирует в том объеме, в каком она способна выполнять общественные функции. А потому вопрос: какая, в таком случае, надобность реорганизовывать её в рамках решения «Приднестровского вопроса»? Только для того, чтобы утолить чьи-то уязвленные амбиции? Гораздо важнее утрясти вопрос с взаимодействием на уровне бюджетов Кишинева и Тирасполя. Вот она - сердцевина вопроса: экономика, а не глупый и никчемный спор о том, что милиция обязательно должна быть переименована в полицию, городской голова в примара, а республика - в автономное территориальное образование. В любом случае, эти вопросы решаемы на уровне общей комиссии, в которую вошли бы представители обоих берегов. При этом, на мой взгляд, важнейшую роль мог бы играть совместный «Комитет по контролю», который строго курировал бы ход исполнения договоренностей, причем за кишиневской стороной следили бы представители Тирасполя, и наоборот. Значительную роль могли бы сыграть Гражданский форум, на котором свободно высказывали бы свое мнение представители всех социальных слоёв и политических групп, а также грамотно проведенная информационная кампания в сети и СМИ. Финальный аккорд: А что бы всё это дало Кишиневу и Тирасполю, нужно ли им это вообще? Постараюсь перечислить лишь основные пункты реально предполагаемой и ожидаемой выгоды: 1. повышение престижа и статуса Молдавии в регионе, улучшение инвестиционного климата; 2. выход приднестровских экономических агентов на Европейский рынок, отсутствие необходимости перерегистрации в Кишиневе (кроме того, значительное облегчение бизнес-контактов между берегами ) 3. солидный «бонус» доверия и авторитета власти, решившей проблему - как в Кишиневе, так и в Тирасполе 4. решение проблемы с признанием дипломов приднестровских университетов 5. свобода передвижения между берегами и др. Конечно, данные размышления не являются идеальным планом решения конфликта между Кишиневом и Тирасполем. Здесь не учтено множество важных деталей. Не учтен текущий настрой власти и общества в Кишиневе и Тирасполе. Впереди нас ждёт ещё много неясностей относительно будущего, как Приднестровья, так и правобережной Молдавии, где некоторые политики начинают заигрывать с НАТО. Тем не менее, по моему твердому убеждению, любая попытка обсуждения, более того, любое конкретное предложение по решению проблемы Приднестровья, являются значительным шагом вперед, по сравнению с общими и туманными фразами и обещаниями, за которыми не следует никаких практических дел.