Режиссер - Валерий ТодоровскийВ ролях: Антон Шагин, Оксана Акиньшина, Максим Матвеев, Евгения Брик, Сергей Гармаш, Олег Янковский, Леонид Ярмольник1955 год, Москва. Комсомольский патруль по вечерам устраивает в парке Горького облавы на стиляг. Среди дружинников - парнишка с аутентичным именем Мэлс (сокращение от Маркс - Энгельс - Ленин - Сталин). Одна разукрашенная барышня, за которой он носился по темному ЦПКиО, производит на него слишком сильный эффект; не выдержав, Мэлс покупает у спекулянта зеленый пиджак в желтую клеточку и моднючие штанишки и идет ближе знакомиться с объектом страсти. Скоро он выбрасывает из имени последнюю букву (чтобы звучало по-заграничному) и начинает отплясывать под визг саксофона. А потом приобретает саксофон для личного пользования, хоть доброжелатели его и предупреждают, что в СССР этот инструмент приравнен к холодному оружию.Отец героя (Сергей Гармаш) весьма снисходительно относится к мальчишеским проделкам. К тому, что печатают в «Комсомольской правде», он, кажется, относится серьезнее. Валерий Тодоровский родился в 1962-м, никаких стиляг, естественно, не застал и молодежь 50-х наблюдал в изрядно повзрослевшем виде. Чтобы приблизить их к себе и к сегодняшнему зрителю, Тодоровский перестраивает эпоху заново. То, что появляется на экране, - не реальные 50-е годы, а наше представление о них, сшитое из ярких красок, оставленных поп-культурой послесталинских лет, - всех этих анилиновых фильмов, открыток к Фестивалю молодежи и студентов, цветного журнала «Советский экран»... А чтобы передать ощущение внутренней свободы, Тодоровский заставляет героев петь хиты конца 80-х и начала 90-х вроде «Восьмиклассницы» Цоя, «Я - то, что надо» «Браво» или «Человека и кошки» Чистякова. Между Цоем и Сюткиным, конечно, мало общего, но Тодоровскому важно, что когда-то их песни в одном потоке лились из телевизора, где шла программа «Взгляд», звучала музыка, не похожая на советскую попсу, и мерещилось светлое, свободное будущее.Героиню фильма бросил любимый. Невелика беда: проблемы можно изжить в песне за три минуты. «Я люблю буги-вуги, я танцую буги-вуги каждый день». Все это так ярко, что неискушенному зрителю трудно догадаться о проблемах, грозивших реальным стилягам. Получается, самое плохое, что ждало чуваков и чувих, - пара состриженных локонов и исключение из комсомола (оно очень эффектно смонтировано под забойную рэп-версию «Скованных одной цепью» и, кажется, не влечет за собой никаких реальных сложностей). С другой стороны, в том истерическом джазовом вихре, где кружились радужные девушки, и не могло возникнуть никаких трудностей. Они начинаются потом - в каком-нибудь другом фильме, на который Тодоровский, видимо, и не нацеливался. Оцени материал: 1 2 3 4 5