Ольга Костина – лидер правозащитного движения «Сопротивление», член Общественной Палаты: Ситуация в Южной Осетии в очередной раз показала, что позиции правозащитников далеки от конструктивных. Более, того, за последние годы внутри сообщества появилось некоторое иждивенчество. К примеру, моя коллега по Общественной палате Алла Гербер заявила, что я ее не взяла в самолет в Осетию. Почему Людмила Алексеева, председатель МХГ, когда ей понадобилось выяснить, что произошло в Ингушетии, села в самолет и полетела? Кто кого должен брать? Если человек принял решение, что ему нужно посмотреть своими глазами, то берет билет и улетает. Мы все ездили разрозненно, никакой организации по вывозу и привозу кого-то не было. Эта позиция «ах, меня не взяли» - тоже элемент игры. Гербер публично занимает позицию, что Грузия права в своих действиях против народа Южной Осетии, а в России кровавый режим. Это вообще позиция наших правозащитников: у нас кровавый режим и он все делает неправильно. Потому что кровавый режим ничего правильного делать не может. Теперь Алла Гербер заявляет, что хочет ехать в Грузию. Что же ей мешает? Никто ее там не тронет – у неё прогрузинская позиция. Да и здесь тоже – каждый имеет право на свою точку зрения. Что же она не едет? Загадка. Опять же, когда мы видим, что за организация Human Rights Watch, которая публикует свои заявления и проводит открытые пресс-конференции, можно задаться вопросом - где наш омбудсмен Владимир Лукин, где его заявления и работа? Мы вновь наблюдаем, что некоторые организации молниеносно из правозащитников превращаются в политических лоббистов антироссийских интересов. Нам нужно опираться на собственные правозащитные структуры, должна быть внятной работа Уполномоченного по правам человека. У меня вопрос к его команде: почему 8-го августа хотя бы во Владикавказе не был развернут штаб, никто не собирал информацию, не помогал людям? Правозащита у наших граждан, к сожалению, до сих пор ассоциируется с политической оппозицией и митингами. А это давно не так. За последнее время в России сформирован целый пласт организаций, которые занимаются правозащитной деятельностью в прямом понимании этой общественной работы - социальной правозащитой. Пока это маленькие разрозненные НКО. Но постепенно ситуация выправляется и мы свидетели и участники этого процесса. Мы уже становимся похожими на наших европейских коллег, где 80% этого сектора работы с гражданами – серьезная социальная работа. Похожими по смыслу работы, но не по организации. Там, в Европе, эта деятельность максимально поддерживается государством. Если ты правозащитник, то на местном уровне ты – герой своего квартала, потому что ты пошёл не адвокатом в бюро, а в правозащитную организацию, где меньше платят (у них-то платят, это только у нас всё на общественных началах). Но если ты выбираешь путь не карьеры, а помощи гражданам, это считается очень почетно. А у нас пока все с точностью наоборот. К величайшему сожалению, и граждане, и представители власти до сих пор пугаются словосочетания «правозащитная организация». В момент первой встречи и с теми, и с другими мы в их парадигме – представители диссидентского сообщества. Однако ужас ситуации заключается и в том, что туда же нас хотят отправить и «коллеги» по правозащите. Многие из них до сих пор свято верят и жестко настаивают на собственной монополии на название и деятельность. Они просто мечтают, чтобы «кровавый режим» обрушился на них всей своей мощью и тогда, стоя на плахе, или в сыром каземате они выскажут весь свой список претензий. Но только «кровавому режиму» как-то не до них, и никто не тащит их через весь город босиком к месту публичной казни. А пока они ждут расправы, работать с людьми и разбираться с их проблемами как-то некогда. И основная цель их спиритических сеансов, камланий и исторических реконструкций – навязывание людям стереотипа, что государство всегда враждебно, что оно лжет всегда, что политическое недовольство и неприятие должны быть основными эмоциями гражданина по отношению к своей стране. Это имеет исторические предпосылки, но живем-то мы в настоящем и строим будущее. Нельзя современную Россию строить по затрепанному учебнику истории и создавать правозащитные движения по принципам тоталитарной секты, вовлекающей в свою общину тех, кто испытывает недовольство и сомнения, и далее зомбируя этих новообращенных по собственной политической схеме. На самом деле, вся эта ненависть и недоверие к государству в некотором роде оправданы, потому что у нас сильная историческая память. Мы выросли в стране, которая всё время врала своим гражданам. Сейчас мы живем в стране, которая не врёт, но очень мало что объясняет, либо не договаривает, либо власть и граждане существуют сами по себе. Поэтому была такая реакция на Кикабидзе. Потому что политикам мы не верим, а тут человек, которого мы всю жизнь в кино видели. К сожалению, вне кино такие люди оказываются совсем другими. Мы путаем персонажа и актера. Это была какая-то ошибка постсоветского периода, когда мы начали перед нашим союзными республиками оправдываться. А что, Россия не подверглась таким же испытаниям? Наш-то народ от Сталина настрадался не меньше. Но мы как-то все виноватились. И как результат мы сейчас имеем ситуацию с Кикабидзе и ко - убогими люди с завышенным самомнением. Мы им его завысили. Из наших правозащитников очень мало реально работает с людьми. Потому что это очень сложно. А бывает так, что помощь вы получите, только если будете политически солидарны. Если у вас разногласия, то вас нет, вы всё придумали. Реально с людьми работают единицы, в том числе, Светлана Ганнушкина и Андрей Бабушкин. Помощь конкретным людям – главный смысл правозащитной работы. И политикой должно стать это, а не митинги и марши. И мы в «Сопротивлении» так стараемся работать. Знаете, очень легко любить человечество и каждый день спасать мир. А сотрудники правозащитного движения «Сопротивления» ежедневно помогают людям – нервным, агрессивным, занудным, и отвечают на одни и те же вопросы, и разъясняют права, и составляют однотипные бумаги. И каждый день они помнят, что эти люди имеют право на эмоции и такое поведение, потому что они травмированы совершенным против них преступлением. И если ты выбрал правозащитную работу, то ты каждый день спасаешь мир, помогая человеку.