Бывшая девушка сына президента рассказала «Сегодня» о жизни в семье Ющенко, о том, как чуть было не подралась с Виталиной и о том, что Андрей в прокурора не стрелял и с моста не бросался.Имя Анны Павлович впервые стало известно широкой общественности летом 2005 года, когда сын президента Андрей Ющенко попал в крупный скандал: в прессу проникли сведения о его роскошной жизни. Тогда же сообщалось, что он живет с красивой девушкой Анной, которой делает дорогие подарки. С тех пор вокруг их отношений с Андреем Ющенко была масса слухов. Так, говорили, например, что Виктор Ющенко требовал от своего сына срочно разорвать отношения с Павлович и Андрей пытался покончить жизнь самоубийством. Говорили еще много чего. В конце прошлого года Анна и сын президента расстались. А на днях наш корреспондент повстречался с госпожой Павлович, и она достаточно откровенно рассказала о своем общении и с Андреем, и с его семьей.Принимая решение о публикации данного интервью, редакция газеты «Сегодня» исходит из того, что с момента избрания Ющенко президентом нашей страны жизнь его семьи представляет безусловный общественный интерес. Более того, многое из того, что рассказала нам Анна (например об отношении семьи Ющенко к языку общения) проливает свет на некоторые нюансы нынешней государственной политики. Также подчеркиваем, что интервью — это взгляд на события самой Анны. У Андрея и семьи Ющенко может быть своя, отличная от Аниной, оценка произошедшего, и мы готовы ее опубликовать в любой момент. — Кто ваша семья? Расскажите немного о детстве и о том, как попали в Киев. — Я родилась в 1983 году в городе Токмак Запорожской области. Мой папа Александр Иванович по образованию преподаватель физвоспитания, мастер спорта по легкой атлетике. Сейчас он живет и работает в городе Днепрорудном, в одном из тамошних институтов. Мама Инна Николаевна инженер, сейчас работает в китайской государственной компании Sigcess в Киеве. По материнской линии у меня почти одни математики — прадед, дед, тетя. Родители познакомились в Киеве, когда папа участвовал в марафоне, а мама в этот момент принимала участие в соревнованиях по теннису. Сначала они жили в Токмаке, а после развода мама жила на два города — Токмак и Запорожье. Первым родился Дмитрий. Он старше меня на 10 лет. Брат очень сильный человек, в детстве у него диагностировали астму. Когда Дима поступал в Симферопольский институт физвоспитания, то скрыл это обстоятельство. И ничего — закончил (заочное отделение). Он воспитывал меня с 12 лет в основном один. — Почему один? — Мама родила меня, когда ей было 32 года. К моменту рождения родители развелись. До 7 лет я жила в селе у бабушки в Розовке, потом снова с мамой. Но когда мне было 12 лет, она уехала в Москву работать. В 90-е на Украине, особенно в провинции, жить было тяжело, потому что бедно, вот поэтому мама и уехала. У нас в Москве живут почти все родственники — прежде всего, мамина родная сестра Алевтина. У нее муж офицер ФСБ. В столице России они создали фирму. А мы с Димой остались одни. С 12 лет жила как Золушка — готовила, стирала, убирала для себя и брата. Я вообще люблю заниматься кулинарией. Когда мы жили с Андреем, хотя у нас и была домработница, но я часто готовила. Ему очень нравилось. По утрам он любил есть овсяную кашу с жареным луком. С братом вдвоем мы прожили три года до 1998 г. Иногда, когда деньги от мамы шли очень долго, мы могли с ним жить на 20 гривен в месяц. После того, как Дима окончил институт, мы уехали с ним в Москву к маме. Там он начинал трудиться массажистом, а сейчас у него свой собственный фитнесс-клуб. Он женат и воспитывает двух очаровательных детей. Так вот, в 1998 я переехала к маме в Москву и прожила у нее целый год. Помимо школы, еще поступила в Международную школу дизайна на специальность «дизайн интерьера и ландшафтного дизайна». Москва мне не понравилась. Во-первых, очень суетливый и шумный город, в котором каждый живет сам по себе, а я панически боюсь оставаться без общения. Во-вторых, из-за отношения ко мне одноклассников. Москва была просто переполнена заробитчанами из Украины, и к ним тогда относились плохо. И хотя моя мама уже занимала солидное положение, все-таки своя фирма, но отношение к украинцам переносилось и на меня. — А как потом из Москвы в Киев попали? — И тут в 99 году летом я приезжаю в Киев к своим знакомым и влюбляюсь в этот город. По возвращении сразу выложила маме, что хочу жить только здесь. Она в ужасе (потом со мной полгода не разговаривала), но я все-таки ее уговорила. Документы отнесла в двадцать первую школу на Саксаганского. На той же улице снимаю однокомнатную квартиру за 400 долларов. При этом, учась в 11 классе, я жила одна. Школу закончила почти на все пятерки, исключение составила история. Я ее просто не люблю. У меня хорошо получается изучать точные науки, а с гуманитарными не везет. Я вот и сейчас, учась во Львовском институте банковского дела, на сессии по специальности получила пятерки, а по истории и английскому языку — тройки. — Но до Львова вы, по-моему, учились где-то в Киеве. Почему же сейчас учитесь в столице Галичины? — Вы знаете, я поступала 4 раза в институты, и все четыре раза меня принимали. Каждый раз проучившись год, как только наступала весна, у меня возникал новый творческий порыв и несло в другой ВУЗ. Дело в том, что я тогда не могла определиться с профессией — связать себя с дизайном или с точными дисциплинами, родственники-то математики. Эпопея с поступлениями началась в 2000 с Открытого международного университета развития человека «Украина» по специальности «международная информатика». А в 2001 меня бросило в противоположную сторону — и я оказалась в Киевском государственном институте дизайна им. М. Бойчука. Тогда мне показалось, что я нашла свою профессию, но, как обычно, учеба тут закончилась тем, что на спор я поступила на механико-математический факультет в Киевский университет, хотя мне это 300 лет не было нужно. Кстати, там я не проучилась и дня. Не смейтесь, но в 2003 я опять решила изучать дизайн, и сдала экзамены в Киевский национальный университет технологий и дизайна, но не судьба. И вот сейчас я учусь банковскому делу во Львове, заочно (я еще в 2002 году проходила практику в банке «Хрещатик»). Правда, вместо 4 лет учебы я заключила договор пройти весь курс за 3 года. Один уже закончила. Не поверите, бросать этот ВУЗ не собираюсь. Правда, в планах у меня еще параллельно закончить в Париже курсы в Школе искусств по специальности «создание стиля и моделирование». — А когда ж вы успели познакомиться с Андреем Ющенко? Когда мне было 18 лет, а ему — 16. Нас кто-то из девчонок познакомил в ресторане «Феллини». — Андрей тогда еще школьником был?-Да. Он в это время жил в гостинице целых полгода. Родители у него были в разводе и, естественно, он маме, Светлане Ивановне, сказал, что живет у отца, а Виктору Андреевичу — что у мамы. — И как же вы стали жить вместе? — Сначала мы просто были в одной компании, а потом где-то с весны 2004 года Андрей стал интенсивно меня добиваться. Я это поначалу воспринимала с иронией, сопротивлялась, но к осени он меня в себя влюбил. Во время оранжевой революции мы почти не виделись — его закрыли где-то на даче под Киевом, по обуховской трассе, не доезжая коттеджного поселка «Золотые ворота» — А ты на Майдан ходила? — Всего два раза. Мы с мамой в это время жили в доме на углу Банковой и Лютеранской. Там был офис или какое-то помещение (то ли на втором, то ли на третьем этаже) Владимира Горбулина. Из-за этого потом пошли слухи, что я то ли внучка, то ли еще какая-то его родственница, но это неправда. Помню, как по Лютеранской вверх пошла толпа к Банковой. Тимошенко, по-моему, тогда всех позвала за собой. Я вышла на балкон — мне стало в те минуты почему-то очень страшно. Революционеры тогда жили в палатках у нас под домом с кухнями, туалетами и барабанами. От игры на последних по ночам спать было невозможно. — А как вы попали в эту квартиру? И как мама в Киеве оказалась? Пару раз она ко мне приезжала из Москвы, а потом я уговорила ее здесь остаться. Вот говорят, что я якобы из бедной семьи и специально окручивала президентского ребенка из материальных побуждений. Но ведь это неправда. К тому моменту, когда мы начали встречаться с Андреем, я не нуждалась ни в каких деньгах. Мы с мамой в 2003 году вложили деньги в строительство квартиры Киеве на улице Жилянской. В это время там начинали строить новый дом под названием «Дипломат холл», тогда за квадратный метр нужно было отдать 800 долларов. Площадь нашей будущей трехкомнатной квартиры была почти 100 квадратов. Вот и считайте. Моя семья могла себе это позволить. Кстати, в нашем доме я постоянно встречаю живущих там депутатов из Партии Регионов. — Хорошо. А как развивались отношения у вас с Андреем дальше? — Уже после Майдана мы стали жить вместе на улице Дарвина. Эту квартиру мы снимали. Правда, после публикаций в прессе нам пришлось переехать в квартиру кого-то из родственников Андрея на Софиевской… (пресса подсчитала, что аренда квартиры на Дарвина, что в самом центре Киева, обходится сыну президента по рыночным ценам как минимум в 5000 долларов в месяц, и откуда у него такие деньги было непонятно, причем непонятно и до сих пор; Анна говорит, что не интересовалась, во сколько обходилась квартира и кто платил — прим. ред.). О том времени я вспоминаю с ужасом. — Почему? — Тогда с Андреем стали происходить скандалы в прессе — сначала с Омаром Арфушем, который поссорился с Андреем в ресторане «Декаданс», когда фотограф Арфуша начал фотографировать в зале, и Андрей решил, что хотят сфотографировать нас… Потом была публикация в «Украинской правде» «Сын Бога» (в ней впервые было рассказано о разгульной жизни Андрея — прим. ред.). То, что было потом, непередаваемо. Андрей после любой критической публикации замыкался в себе, ни с кем не разговаривал по две недели. Он корил себя, что подводит отца. Виктора Андреевича он сильно любит. Когда ему по телефону в 2004 году сообщили, что отца отравили, он так расстроился, что сначала ударил кулаком в холодильник, да так, что в нем осталась вмятина, а потом по-мужски плакал. А после публикаций в 2005 году я говорила Андрею: «Лапа, ну не переживай. Давай пригласим прессу к себе в квартиру, и все увидят, как мы живем. Давай расскажем журналистам о себе. Нельзя молчать». Андрей не хотел. Виктор Андреевич сказал ему, чтобы мы не общались с прессой, а из квартиры никуда не уходили. Вы даже не представляете — мы неделями из-за этого не могли выходить из дома. Квартира на Софиевской маленькая. В ней две комнатки, а полезная площадь около 21 кв.м. Потом мы переехали с Андреем в квартиру Виктора Андреевича на Малой Житомирской (сам же хозяин с семьей уже жили в президентской резиденции в Конча-Заспе), но там тоже мне было тяжело психологически жить. Весь интерьер был оформлен в украинском этническом, можно сказать, архаическом стиле, что мне не по душе. Просто я — человек современный. — А какие вообще отношения сложились между Андреем и отцом? — С родителями отношения были душевными. Правда иногда сестра и брат сами не находили между собой общего языка. Как-то даже они полгода не разговаривали. Виталина часто упрекала Андрея, что он не работает… — Но подождите, Виктор Андреевич сам говорил в 2005 году, что он работает на 2 фирмах… — Насколько я знаю, у них с мамой в Ивано-Франковске есть свой супермаркет. Или может быть, они сдавали помещение кому-то под этот магазин. Недавно мне рассказали, что Андрей с друзьями создал компанию «Umbrella», которая занимается мультипликацией по заказу американцев. — А что это была за история с бориспольским прокурором? Так кто в него стрелял резиновыми пулями? Андрей? — Нет, конечно. Меня тогда особенно возмутил этот слух, так как мы уехали из ресторана «Велюр» задолго до инцидента и во время него были дома. Поэтому стрелять Андрей, естественно, не мог. По-моему, с прокурором «общался» охранник. — А вот говорят, что у Андрея охранники кавказцы. — Это тоже неправда. Они украинцы, просто темненькие. Ну, так выглядят. — А дорогущую машину BMW с чешскими номерами, на которой он к вам приезжал на Лютеранскую, где взял? — Не знаю. Но помню, что после скандала он ее возвратил. — Говорили, что прошлой осенью вы с Андреем расписались? Правда? — Нет, но некоторые люди утверждали, что были на этой свадьбе. На самом деле мы никогда эту тему вообще не поднимали. Правда, его семья нас просила, как они выражались, «прекратить жить в блуде» и повенчаться. — А вот говорили, что Андрей из-за вас якобы хотел броситься с моста Патона? О, Боже. Нет, конечно. А вы, Анна, за счет чего существуете? Извините, но вы сейчас не производите впечатления Золушки. Вы ездите на пятисотом «Мерседесе», на вас сейчас часы Bregett, бриллиантовые серьги Clan de Vega и кольцо de Grisogono. Вас часто видят в дорогих ресторанах. — А я занимаюсь посредническими услугами. Привлекаю инвестиции в Украину, в сферу недвижимости. У меня много состоятельных друзей и знакомых в Москве, которые хотят вложить деньги, и много знакомых в Украине, которые продают или строят недвижимость. За посредничество я получаю проценты. На них и живу. А машина, на которой я езжу, у меня уже пятая. Я каждый год продаю машину и покупаю новую. Вот эти серьги мне подарил Андрей, а часы я купила сама. — А что представляет из себя семья Андрея? Это хорошие люди? — Люди-то они хорошие, но это люди с крайностями. — Как это? — Вот Виктор Андреевич прекрасный и душевный человек, но он — украинский националист, и все разговоры у него только об украинской истории и культуре. Я ко всему украинскому отношусь нормально, но у него это слишком. Все в нем проникнуто чем-то архаическим, этническим, Хоруживкой, селом. Он постоянно рассказывает о жизни в селе, как пас в детстве теля. Когда мы стали с Андреем приходить к нему, то меня поначалу поражала такая особенность этой семьи — на выходные за общим столом могли собираться десятки родственников. Я привыкла к компаниям по 3-4 человека, а тут представляете — человек 50 в одном помещении. И вот сидит Виктор Андреевич во главе стола и говорит, говорит. К тому же они хотели, чтобы я с ними разговаривала только по-украински. У Андрея Виктор Андреевич постоянно интересовался: «Почему Анна до сих пор не говорит по-украински». Виталина мне еще в самом начале нашей совместной жизни с Андреем говорила: «Если ты хочешь общаться с нашей семьей, то должна говорить по-украински». Меня это безапелляционное условие так возмутило, что я ей в ответ сразу же заявила: «Это вы, если хотите со мной общаться, будете со мной по-русски говорить». Мои родственники такими претензиями с их стороны были возмущены. Понимаете, я родом с Юго-Востока Украины. Русский язык и русская культура для меня родные. К тому же по линии мамы мы Баховы. Это дворянский род. Один из моих предков был гусаром при Екатерине ІІ. Мой прапрадед Алексей Тихонович собрал библиотеку, которая сейчас разделена между мамой и ее младшей сестрой. Я люблю читать Бунина и Набокова, люблю картины Серова и Айвазовского. Так что, мне от этого нужно было отречься? Никогда. — А у вас вообще есть политические убеждения? — Да. Я против вступления Украины в НАТО, я против реабилитации бандеровцев. Меня неприятно поразило то, что во Львове поставили памятник Бандере. Я за то, чтобы русский стал вторым государственным языком в Украине. Я за дружбу Украины с Россией, я вообще ненавижу любой сорт национализма и презрение к «чужакам». Мне нравится тандем Путин-Медведев. — А какие крайности у мамы Андрея, Светланы? Она замечательная женщина, но чересчур религиозная и набожная. Андрей тоже был набожным до 14 лет. У нее, думаю, это произошло на почве расставания с Виктором Андреевичем. Раньше у нее были короткие волосы, она была блондинкой, носила брюки, то есть была такой же, как и все светские женщины. После расставанием с мужем она отпустила волосы, больше их не красит, ходит только в юбках или платьях, каждый день молится. Она часто сетовала, что я не хожу по воскресеньям в церковь. — А у Виталины? — Она человек эмоций. Мы с ней часто спорили, даже один раз чуть не подрались. Однако сейчас мы дружим. Она очень сильная и властная женщина. — А когда вы впервые встретились с Виктором Андреевичем? — На дне рождения у Андрея. Я очень тогда волновалась. Мне нужно было произнести тост по-украински. От волнения сильно разнервничалась, начала путать украинские слова с русскими. Виктор Андреевич меня ласково обнял, улыбнулся и сказал, чтобы я не волновалась. Два раза я даже встречала с его семьей Новый год в Гуте. Но выдерживала только несколько дней из-за той же самой архаической атмосферы. Мы катались с Андреем на скутерах по горам. Однажды чуть не разбились. К президенту, помню, приезжали туда Саакашвили, мэры галицких городов. — Почему вы расстались с Андреем? — Он сам по себе прекрасный человек, добрый, хорошо воспитанный, но на него плохо влияют его лучшие друзья. Называть их не хочу. Они родом откуда-то из Карпат. Я три раза уходила от Андрея. Из-за дурного влияния друзей он мог быть со мной ужасно груб, причем иногда прилюдно — в ресторанах, например. Иногда он был странен, мог то ли в шутку, то ли всерьез, прислать смску — «Мой папа президент Украины, а я — президент Вселенной». В последнее время в наших отношениях скандалы происходили из-за его завышенной самооценки. На это я ему всегда говорила: «Андрей, все люди равны». После некоторых ссор с ним я на нервной почве могла похудеть до 40 кг (обычный мой вес — 50 кг). Помню месяц лежала в постели, не могла ходить из-за истощения организма. Маме и подружкам приходилось меня с ложечки кормить. На свой день рождения 16 декабря 2007 года я приняла решение уйти от Андрея, а 31 декабря, выйдя на балкон квартиры на Малой Житомирской (они выходят на Михайловский монастырь), посмотрела на церковь и вдруг меня отпустило — я поняла, что мне можно начать новую жизнь. Андрею сразу же сказала, что ухожу от него. Он ответил, что дает мне 3 дня, чтобы я забрала свои вещи. Я сняла квартиру на Владимирской. Моя мама, когда разбирала мои вещи, сказала, что когда я жила с Андреем, то покупала черную и вообще темную одежду, а когда рассталась — яркую и цветную. — Анна, говорят, что теперь вы встречаетесь с заместителем мэра Киева Денисом Бассом. Это правда? Мне очень импонирует общаться с интеллектуалами и интересными во всех отношениях людьми, к которым относится и Денис. Он много путешествует, много читает и вообще достаточно неординарная личность… Можно сказать так: мы с ним общаемся, но не более того.