Интервью с Александром Розенбаумом

Александр Розенбаум: "Женщины, не ценящие любовь, это - шлюхи".Александр Розенбаум слывет человеком жестким, но справедливым. Как говорят, человек с такой яркой и талантливой биографией имеет на это право. С журналистами бард предпочитает общаться редко, но метко. Охотнее рассуждает о творчестве и политике, а вот о своей жизни рассказывает не очень охотно.- Александр Яковлевич, вы действительно терпеть не можете, когда вас именуют звездой?- Однажды, когда я еще выпивал, в одном интервью назвал себя «звездой». Стыдно вспоминать! На самом деле в здравом уме я так не считаю - просто один из известных музыкантов. В статус звезды в голливудском смысле из актеров прошлого и настоящего полностью вписывается только Любовь Орлова, Иосиф Кобзон и Алла Пугачева. А вообще-то я боюсь таких слов, как «гений», «друг», «звезда», «любимая», «любимый»… Это слишком ответственно, особенно если дело касается тебя лично. Как это человек может сказать: я – «звезда»? Наверное, только в «подогретом» состоянии. А когда я сегодня от совершенно неоперившихся певцов и певичек слышу: «Я «звезда!», так и хочется сказать: «Звездун ты или звездунья». Объективнее к себе нужно подходить и ответственнее. Настоящая звезда молчит - она работает, у нее нет времени кричать об этом. Мои же запросы гораздо скромней - хотелось бы, чтоб меня считали артистом с большой буквы, хотя вполне хватает и просто звания артист. Я не люблю тусовок, хотя одиночество тоже не люблю. Ценю покой. Люблю честных, умных, профессиональных людей. Пусть это будет дворник, но профессионал. Не люблю жлобов и хамов. А так я могу найти общий язык с кем угодно, но не считаю необходимым тащиться ради этого на очередной светский раут. - Вас почти невозможно застать не только в Москве, но и в родном Питере. Работаете на износ? - Наверное, в какой-то мере это уже стало образом жизни. Стилем - нет. Что хорошего, когда даже нет времени разобрать свой письменный стол? У подавляющего большинства популярных артистов сейчас образ жизни - работа по ночным клубам. Это удобно и здорово – отработать и завалиться в свою постель. Но меня это не очень устраивает. Главное, что у меня есть, - это право выходить на большую сцену. Это моя работа, мой доход. Не возражал бы еще иметь заводы и пароходы. Больше бы возможностей открывалось для творчества. А два ресторана, которые находятся в Питере и Нью-Йорке и о которых еще только ленивый не написал, это для меня не столько коммерция, сколько возможность открывать для людей новые артистические имена. - Вы упомянули про неубранный стол. А чем он так замусорен – партитурами или мемуарами?- (усмехается) Уж скорее первое! Люди пишут мемуары, когда они отошли от активных дел. А с какой стати серьезно работающий человек сядет за воспоминания? У него работы как грязи! И потом, я считаю, что мемуары - это для людей от семидесяти и старше. Вот тогда, если ты в нормальном психическим и физическом состоянии, можно что-нибудь вспомнить. А я не тороплюсь умирать, хотя возраст у меня такой, что уже можно и концы отдать. (смеется) Это я как доктор говорю!- Да ладно вам! Говорят, вы на концертах периодически оказываете первую помощь и для таких случаев даже имеется специальный медицинский чемоданчик? - (смеется) Ну, это абсолютная глупость! Это я про чемоданчик. А случаи бывали, но, к счастью, редко. Я гастролирую уже почти тридцать лет. Люди, естественно, имеют обыкновение заболевать, падать, попадать под машину, разбивать голову и получать сердечные приступы. Поэтому я как врач не прохожу мимо. Я оказывал помощь от пореза пальца до клинической смерти, пару раз такое было и на концертах. А однажды летели мы в Нью-Йорк. Зашли в самолет - в проходе человек без сознания. Смотрю: без пульса, без сердцебиения, с широкими зрачками. В общем, налицо клиническая смерть. «Качнул» минуты полторы, и сердце завелось.. Я сильно это делаю. Как правило, эффективный непрямой массаж сопровождается у меня сломанными ребрами. Особенно если пациент плотного телосложения. Надо же сердца как-то коснуться! Вылет самолета тогда задержался. Подъехала "Скорая". Я больного сдал. Потом выяснилось, что это оперный певец был… Если доктором становятся, то на всю жизнь. Я до сих пор каждую карету "Скорой помощи" провожаю тоскующим взглядом. Скучаю, это правда. Я это любил и умел. Без ложной скромности могу сказать, что был хорошим врачом. Пять лет отработал на "Скорой". Сам попросился туда на распределении, потому что чувствовал - это мое. Я по нутру своему экстремальщик. - А какой случай из практики врезался в память? - Тот, за который у меня в трудовой книжке единственная благодарность. Нашумевшая была история. (вздыхает) Дело было зимой, в феврале. Ветер жуткий, мороз около тридцати градусов… Жуть! Девушка выпала из кабины башенного крана и застряла на площадке на высоте больше сорока метров. Я приехал по вызову. Взял чайник горячей воды, лекарства и вместе с парнем одним, высотником, полез наверх. У девчонки оказался перелом позвоночника. Отсидел с ней часа полтора, пока пожарные приехали и люльку свою пригнали. Потом на щите ее еле-еле спустили. К сожалению, она умерла. Через два месяца. Перелом был с перерывом спинного мозга, с параличом. Молодая девчонка – жаль, конечно. Бывали и смешные случаи. Приезжаем как-то к бабушке, а она говорит: «Доктор, клопы замучили!» Мы с приятелем тогда боролись за безынъекционный метод лечения старушек, о чем те пронюхали и вызывали нас надо – не надо. Они ведь как вызывают? «Ой, что-то я забыла сделать... С внуком гуляла. В прачечную ходила. Что же забыла? А «Скорую» вызвать!» Приходишь к такой, даешь ей таблеточку - анальгин, к примеру -, разумеется, «американскую, единственную и только у нас». Поговоришь, за руку подержишь - и все как рукой снимает! Так и с той получилось.- Не знаю, как в ваше время, а сейчас среди врачей «скорых» много алкоголиков. Вы, случайно, не из-за этого вообще пить перестали?- Не совсем. Это произошло несколько лет назад: дал себе обещание и с тех пор ни капли в рот не взял. Я всю жизнь считал себя крепким человеком, который может принять большое количество алкоголя без ущерба для здоровья. Никогда, извините, не блевал, не падал в подворотне, даже от очень большого количества выпивки. Более того, всю жизнь я спорил с психиатрами, что они не правы и нет такой болезни, как хронический алкоголизм. Всегда боролся не против, а за пьянство. Есть модная среди распущенных молодых людей точка зрения. Сегодня бухаю хоть неделю, а завтра захочу и брошу. Блеф! Я это на себе проверил и понял. Просто однажды настало время, когда я мог от ста граммов упасть перед телевизором. Заснуть в час дня, проснуться в час ночи, и дальше всю ночь гулять. Нормальные симптомы заболевания - перепутывание времени, нарушение памяти. Я начал забывать слова, мог "Вальс-Бостон" забыть на сцене. Телеоператоры и режиссеры уже отказывались со мной работать. Чего, мол, связываться с Розенбаумом - все равно кривой приедет на съемку! Более того, я один раз умер. Да-да! Сердце остановилось. Слава богу, это случилось в Австралии, и врачи приехали через три секунды. А мой администратор, фельдшер, сразу начал качать сердце. Спасли! Я был в счастливом состоянии опьянения. Очнулся: ничего не понимаю, грудь давит что-то. Оказывается, я в электродах, и вокруг врачи. Так что вы думаете? Через два часа я уже стоял на сцене! Потом подумал: красиво умереть в модном для смерти возрасте - в сорок лет. Половина людей потом скажет: «Мы так и знали, что этот фраерок сопьется». А другая половина порыдает, постоит у могилы и поедет по своим делам. Это нормально. Все будут говорить: "Ну вот, еще один настоящий парень подох от водки, нажравшись с горя, в нашей сволочной стране". Так я решил жить без выпивки. Хотя... Порой безумно хочется выпить! - А вот представьте, что вам предоставляется такой шанс – посидеть за столом с каким-нибудь невероятно интересным собутыльником. Кого бы вы выбрали?- Это провокация? (смеется) Вероятнее всего, даже ради интересного собеседника отказался бы пить. А если помечтать… Навскидку с Тайсоном, например. Мне он очень интересен... как доктору. - Кстати, вы же сами в свое время имели непосредственное отношение к боксу. Вне ринга не приходилось использовать боксерские навыки? - Лучше с человеком договориться полюбовно, чем сразу вкладывать апперкот ему в челюсть. Но, конечно, приходилось. Хотя нечасто. И не в сегодняшнем моем положении. Меня самого, к счастью, пока еще никто в нокаут не посылал. В нокдаун - бывало. Но я очень хорошо держу удар и встаю быстро! Судьба меня оберегает.- Или амулет? Это правда, кстати, что вы носите на шее зуб своей покойной собаки?- Носил. Той, которая, как писали журналисты-лгуны, меня покусала. Она действительно укусила меня пару раз, но это случилось, когда я её разнимал в стычке с другими собаками. Это же был бультерьер: он, когда дерется, своего от чужого не отличает. Жаль очень было, когда он погиб. Часто меня от всякой шатии уличной оберегал, хорошая была собака. Вот, в память о ней, я и сделал из зуба талисманчик. Действовал, кстати.- Неужели вы, с вашей известной фамилией, имеете проблемы уличного характера?- А что вы так удивляетесь? Бывает – дуркаков-то много или обкуренных, или пьяных. И им по фигу, кто перед ними Иванов или Розенбаум. Но в целом в Питере меня, конечно, уважают. Я иногда, когда мне скучно, даже развлекаюсь своеобразно: подъезжаю к месту, где у нас всегда торгуют одной экстремальной нацистской газетой. Подхожу к какому-нибудь борцу за идею освобождения России. Естественно, меня узнают. Я говорю: «Ну, что тут о нас пишут? Сколько литров крови невинных младенцев мы выпили на этот раз?» Они не знают, куда деваться. Ведь я же автор казачьих песен, меня уважают! Собирается толпа поглазеть, я скупаю все их газетенки и смеюсь от души. У нас какого только чтива не найдешь. Например, в любом киоске найдется словарь матерных выражений. Это нормально?- Вот уж от кого не ожидала! Можно подумать, вы, автор мощного блатного цикла песен, матом не ругаетесь? Даже, вон, Киркоров прославился!- Есть люди, которые матерятся органично, словно песню поют. Признаюсь, я из их числа, хотя во всем огромном собрании моих песен найдется всего два нецензурных слова. Если, конечно, не считать нецензурным слово «падла». Я сам сильный человек, могу постоять за себя в любой ситуации и без мата. И я не против звериных законов, поскольку сам от зверей отличаюсь только количеством серого вещества в головном мозге. Раньше, каюсь, я тоже был очень несдержан. Например, как-то мне одна комсомольская девица в институте предложила выписать газету «Труд». Я говорю: зачем он мне? Я уже выписываю много разных газет и журналов. Если тебе нужно для галочки, то я дам тебе десять копеек на подписку!» Она говорит: «Это нужно не мне, а тебе!». Тогда я выгребаю из кармана горсть мелочи, бросаю на пол и ору: «Собирай, сука!». После этого я получил от ее мужа по морде. Отвечать, правда, ему не стал - виноват был. Не по сути, по форме. Сейчас я куда сдержаннее себя веду, особенно с женщинами.- А как вообще на вас и ваше творчество женщины влияют?- Опять же как доктор скажу: период полового максимализма бывает не только в юности, как это принято считать. Человек без женщины в физическом смысле пишет гораздо хуже. Любой человек должен быть постоянно в состоянии влюбленности, а уж творческий - просто обязан! Все ищут чего-то необыкновенного. Мы позабыли, что человек - это нормальное млекопитающее, с усиленной корой головного мозга. Все! Нас совершенно явно волнуют запах самки и сила самца. У нормального самца предназначение - охранять логово и приносить туда еду, а не работа в Госдуме и пение со сцены. А у самки предназначение - быть не бизнес-вумен, а воспитывать ребенка, кормить его сиськой и облизывать самца. В принципе мне нравятся любые женщины. На всю жизнь мне запомнилась потрясающей красоты доктор Рыбакова с нашей кафедры. Утонченная, изящная. При этом она так порола трупы, как Джек-Потрошитель! Я наблюдал за ней со жгучим интересом. Что касается деловых леди, то у них та же проблема, что и у других. Сейчас женщинам дай бог мужика просто нормального найти, не говоря уж о сексуальных затейниках! Импотенция сейчас серьезная проблема.- Возможно, но бизнес-леди тем не менее меняют мужиков, как перчатки.- Если так, значит они относятся к категории шлюх. Не путайте с проститутками. Шлюхи это те женщины, которые не уважают любовь к ней близкого человека, топчат её. Нормальная женщина не будет метаться от одного мужика к другому. Кстати, успех в сексе во многом зависит от женщины. Когда у мужчины не получилось, это чаще её ошибка, особенно если она имеет дело с мужиком старше сорока лет. Я не говорю о двадцатилетних мальчиках, которым все равно. Я говорю о людях зрелых. Есть мужчины, которые приходят к проституткам и им за отведенный час хочется просто поговорить, а не кувыркаться. Это тоже надо понимать. Женщине надо уметь быть внимательной, заботливой, а ее повышенная самостоятельность только отпугнет мужчину.- Говорят, вы умеете гипнотизировать женщин?- Возможно. Во всяком случае, когда я работал врачом, некоторые женщины рассказывали мне за десять минут о себе то, что не знали их мужья. Достаточно пяти минут, и я знаю о человеке почти все. Мне ни к чему заглядывать ему в будущее. Даже если я о чем то догадываюсь - никогда не скажу. Но характер мне ясен.- А как вы относитесь к разнообразной эротике на телевидении?- Скажу банальщину - секс нужен и сопутствующие ему товары нужны. Скажем, фаллоимитаторы нужны массе неудовлетворенных женщин, а резиновые куклы необходимы закомплексованным мужикам. Но все это должно быть в секс-шопах. Нельзя продавать члены вместе со сникерсами, а надувных кукол рядом с детским бельем. Это пошло. Так же и с телевидением. Пожалуйста, после двенадцати – все, что хотите и желательно на спецканале. Голый мужской зад, даже если он принадлежит натуралу, на центральном канале посреди дня мне претит. - Скажите, а чем бы вы занялись в жизни, если б не заботы о хлебе насущном?- Ну, уж явно не порнобизнесом! (смеется) Я мечтаю стать директором зоопарка. Взял бы туда на воспитание кенгуру, которого содержит Жванецкий. Еще хорошо бы псарню. Овчарки очень хорошие собаки и, конечно, бультерьеры. Я назвал бы всех собак именами знаменитых мафиози, а сам бы стал крестным отцом этой «мафии». Вот так бы и жил, имея еще домик за городом.