Необычные пищевые привычки великих людей
У человека, отличающегося от других возможностью не только войти в историю, а и творить её, как правило, и рацион питания свой. Диеты многих известных детей Земли настолько своеобразны, что их не одобрил бы ни один диетолог. Однако вопреки законам природы и логики данные персоны не только не отравились странной излюбленной пищей, но и остались в живых, соблюдая диеты, которые обычного пациента многомиллиардного вселенского дурдома оперативненько увели бы на тот свет.
Генри Форд ел сорняки со своего двора
Икона автопрома, легендарный основатель ныне затерянной Фордландии, эксцентричный Генри Форд при жизни отличался множеством странных пристрастий, привычек и принципов. Например, умудрялся совмещать в своих взглядах идеи пацифизма и антисемитизма, симпатии к Гитлеру с любовью к родине.
Всё делалось «страньше и страньше», когда великий Форд принимал решение поесть. К столу автомобильного магната подавали совершенно необычную для человека его ранга еду — дармовые дикорастущие растения, словом, сорняки.
Будучи одним из богатейших землян своего времени, магнат Генри совсем не интересовался едой. Посвятив себя разработке автомобилей, Форд страдал идеей о том, что человеческая система пищеварения — это, считай, тот же двигатель внутреннего сгорания, которому просто нужно топливо. Изобретатель также был уверен в том, что горючее оное растет вокруг его жилища, в шаговой близости и натуральном изобилии. Следуя сей логике, мистер Форд решил, что ходить в гастроном за продуктами смысла нет, коли на собственной частной территории пищи-топлива полным полно.
Вместе с фанатичным другом-ботаником, Генри собирал на «приусадебном участке» всевозможные сорняки и делал из оных сэндвичи, приправленные горчицей. Также подножный корм шел промышленнику на различные салаты, рагу и супы, а домочадцы Генри Форда были счастливы уже потому, что чокнутому главе семьи не пришло в голову испытать на питательность какую-нибудь серу из ушей.
Чарлз Дарвин отведал каждое животное, которое ему повезло поймать
Путешественник, ученый, владелец экстраординарной лицевой растительности Чарли Дарвин в 19-м веке многими был любим или ненавидим. Сам же основатель дарвинизма больше всего и всех любил животных. Реально любил, со вкусом.
Великий естествоиспытатель употребил в пищу хотя бы небольшой кусочек каждого представителя фауны, которого Дарвину удалось открыть и описать для науки. Еще будучи студентом Кембриджского университета, Чарлз вступил в так называемый «The Glutton Club» («клуб обжор»), вследствие чего его тайной клубной миссией сделалось поедание как можно большего числа редких и необычных видов животных.
Отправившись с «Биглем» в Южную Америку, господин Дарвин утолял аппетит кем не попадя: броненосцем («На вкус, как утка»), агути («Вкуснее этого грызуна ничего не ел!»), слоновыми черепахами с Галапагосов, и даже мясом хищной кошки пумы, которое ученому якобы скормили под видом… телятины.
Кроме того, пишут, что прославленный натуралист пробовал на вкус различных жуков и однажды сильно огорчился, когда экзотический жук-бомбардир, защищаясь от бородатого гурмана, обдал его едкой обжигающей струей гадости.
Бенито Муссолини и его страсть к молоку и печенькам
Изучая фотографии и кинохроники Муссолини, иной раз ловишься на поразительном сходстве фашиста номер один с каким-либо «суперзлодеем» из подростковых комиксов.
Но есть кое-что, недостойное жестокого диктатора, но выставляющее дуче не только «мультяшным», а и «мимимишным» персонажем. Стараниями пропаганды в глазах простого люда Муссолини выглядел человечищем, который никогда не болеет и не устаёт, а также не имеет никаких зависимостей, страстишек и грешков. Поэтому никто не должен был знать, что рацион дуче почти полностью состоит из крекеров и молока.
Пишут, будто Бенито Муссолини страдал хронической болью в желудке, и печеньки с молочком были для него единственным болеутолителем. Однажды на строгой крекерно-лактозной диете вождь фашистов Италии провел целый год, не вкушая ничего иного.
Прошли годы, и молочно-мучная диета таки сделала дуче человеком, больным не только на голову. Здоровье фашистского тела было подорвано, печень воспалена, а личные врачи были вынуждены отучать Муссолини от молока, словно от наркотика, — впервые в истории медицины. И диктатор даже дал свое согласие.
Гелиогабал, римский император, вкушал птичьи мозги и чистое золото
Лишь весьма немногие кесари и августы Римской империи сохранились в народной памяти как персоны сдержанные и строгие по отношению к своему здоровью. Большинство императоров Рима занимались государственными делами, почти не прерывая бесконечных оргий и бесчисленных пиров.
Превзошел же всех в мастерстве транжирить государственную казну, превращая деньги Рима в немыслимые и причудливые деликатесы легендарный Гелиогабал (он же Элагабал), дорвавшийся до высшей власти тинейджер, чей характер полностью состоял из странностей и пристрастий. Диета молодого гедониста состояла из яств, которые даже богатая Римская империя не могла себе позволить.
Сев на трон в 14-летнем возрасте, Гелиогабал вёл себя как шаловливое дитя. Пригласив гостей на обед, он мог каждому на стул положить пердящую подушку, и горе ждало того, кто б отказался на неё приземлить свой зад. Топил коллег по трапезе в лепестках роз. Кроме того, история помнит, что за четыре года правления солнцеподобный руководитель ни разу не отобедал на сумму меньше чем 10 тысяч сестерциев за одно лишь блюдо. По нынешним временам и ценам на еду это около тысячи долларов. В меню императора входили такие кулинарные извращения, как соски свиноматок с ливийскими трюфелями, цельный кабанчик, фаршированный живыми дроздами, или морские угри, нагулявшие жирок, поедая сброшенные в воду трупы рабов.
Никто не знает, почему, но у Гелиогабала развилась особенная страсть к употреблению в пищу птичьих мозгов. Он ел мозги дроздов и попугаев, фазанов и павлинов, а однажды приказал доставить во дворец 600 голов страусов — исключительно ради скудного содержимого маленьких черепушек этих несчастных птах.
Помимо этого, чокнутый император финансировал и содержал личный рыболовецкий флот — лишь для поставок некоторого специфического вида черной икры. А если вдруг на стол к Гелиогабалу попадало что-то простое, вроде риса, то такая простота нередко украшалась чистым золотом, в съедобном, так сказать, его виде.
Не удивительно, что после недолгого кутежа на троне империи кесаря-транжиру укокошили «свои же» — нечего, мол, превращать империю в банкрота ради сотен страусиных мозгов.
Уильям Баклэнд, эксперт по копролитам, слопал сердце короля Франции
Викторианская эпоха Британской империи была горда богатством на причуды и на эксцентричных персонажей бесконечного пиршества жизни. Одним из таковых был ученый англичанин Уильям Баклэнд (William Buckland), сделавший имя на первой в истории публикации научного исследования о доисторических ящерах — динозаврах.
Баклэнд настолько был увлечен некогда живой и теплой, но с веками окаменелой плотью, что не прекращал заниматься экспериментами даже дома, превратив оный под вздохи супруги в лабораторию по изучению… ископаемого кала.
Поскольку у нашего героя был завидный аппетит не только к научной практике, а заветной мечте отведать мяса динозавра сбыться не было суждено, Уильям решил испробовать на вкус всю доступную и современную ему зоологию и даже антропологию, начиная с помойных крыс, щенков и гиен, и триумфально финишируя… консервированным человеческим сердцем.
Прежде чем под конец жизни угодить в дурдом, в палату для лунатиков, Баклэнд однажды побывал в гостях на обеде у лорда Харкорта в Нунхэме. После трапезы, сопровождавшейся хмельными возлияниями, благородный лорд решил похвалиться собственной кунсткамерой, одним из экспонатов которой было консервированное в серебряном шлеме сердце, якобы принадлежавшее когда-то королю Франции Людовику Четырнадцатому. Перед таким соблазном, как кусочек августейшего мясного субпродукта, сумасбродный в части гастрономии Баклэнд устоять не смог. На глазах у шокированных гостей ученый-каннибал извлек, прожевал и проглотил сердце короля Луи, и в желудке палеонтолога редчайшая реликвия исчезла на веки, быстро превратившись в сами знаете, что. А вот о том, не стало ли великому дегустатору нехорошо после антикварного десерта, история, увы, умалчивает.
