Насилие в сериалах: Зачем убивают и мучают наших любимых героев
В ВОСКРЕСЕНЬЕ ВЫШЛА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ СЕРИЯ пятого сезона «Игры престолов». Чуть раньше — буквально пару недель назад — закончилась первая часть прошлогодней новинки «Чужестранка».Оба сериала — фэнтези с отсылками к европейскому прошлому и обоим не занимать откровенности и неприкрытой жестокости. Эру современного телевидения уже окрестили временем расцвета насилия, придумав термин «rape glut» — «бум насилия» или «пресыщение насилием». Принимая это во внимание, нужно понимать, что не всякое изображение жестокости одинаково оправданно сюжетом и уж тем более — идет на пользу поп-культурному дискурсу.
ОСТОРОЖНО: МАТЕРИАЛ СОДЕРЖИТ СЮЖЕТНЫЕ СПОЙЛЕРЫ
ДАША ТАТАРКОВА
Насилие придает «Игре престолов» болезненной привлекательности, эксплуатируя нашу жажду кровавых зрелищ
«Игра престолов» долго удерживала за собой ярлык «фэнтези, но не такое как все». Шоураннеры гордились, что в сериале не было лобовой магии — даже драконы вылупились только под конец первого сезона. Джордж Мартин, чьи книги легли в основу шоу, описывает мир «Игры престолов» как гротескное Средневековье, охваченное войной, которому не чужды проблемы современности. Решаются они, правда, людьми с менее прогрессивной ментальностью, чем сегодня. Возможно, для подписчика HBO из зажиточного среднего класса такое объяснение, на первый взгляд, покажется удовлетворительным. В конце концов, как часто вы давали отпор быстрым ледяным зомби? Если отбросить всю магическую составляющую и батальные сцены, останется скелет, на котором держится «Игра престолов»: личные драмы персонажей и сложные социальные конфликты — всё как в жизни.
Религиозный фанатизм, концентрирующийся на дискриминации меньшинств? Публичное унижение? Желание удержать власть любой ценой? Изнасилования, ставшие частью рутинной жизни? Звучит знакомо. Виталию Милонову понадобилось пять лет, чтобы узнать о существовании «Игры престолов», но стоит ли удивляться, что, как только это произошло, он моментально ринулся вперед с криком «Запретить!». Депутат, конечно, не в состоянии оценить невероятно грустную иронию происходящего. В то время как он при поддержке РПЦ осуждает, что «в фильме есть лесбиянка или гомосексуалист», в сериале происходит захват власти в столице радикальной религиозной группировкой. Тот самый гомосексуал, про которого он говорит, как раз сидит за решеткой — всё как завещал депутат. Сериал имитирует жизнь, жизнь имитирует сериал.
Не стоит думать, что только в России не прекращается праздник нетолерантности. Несмотря на достижения феминизма, принятие равных прав для членов ЛГБТ-сообщества в разных странах и другие отдельные победы либеральных ценностей, бытовое насилие по-прежнему никуда не делось. К примеру, на днях стало известно о девушке-подростке, которая совершила самоубийство после того, как отец в качестве наказания отрезал ей волосы, снял это на видео и опубликовал на YouTube, чтобы унизить дочь публично. Крики «Позор!», грубо остриженная женщина, толпа зевак, хоть и в интернете — ничего не напоминает?
Подобные акты издевательства, психологического или физического, сплошь и рядом — достаточно посмотреть статистику по зарегистрированным изнасилованиям, случающимся сотнями ежедневно по всеми миру. Возможно, именно поэтому «Игра престолов» вызывает такой бурный отклик у зрителей. Каждый шаг авторов сериала видят в том числе и люди, испытавшие насилие на себе или просто осознающие масштаб этой более чем реальной проблемы.
Создатели «Игры престолов» с первого сезона стремились шокировать зрителей, убивая их любимых героев в самый неожиданный момент: можно сказать, это конек сериала. Но даже приученные ко многому фанаты шоу единогласно взвыли от эпизода «Красная свадьба», где беременную Талису Старк зверски закололи прямо в живот. В прошлом году по соцсетям прокатилась волна яростной критики после сцены изнасилования Серсеи ее братом Джейме, описанной в книге как секс по взаимному согласию. Масла в огонь подлил и тот факт, что инцестуальный и явно недобровольный половой акт между братом и сестрой произошел у гроба их сына. В последнем сезоне «Игры престолов» всеобщее возмущение вызвала подневольная свадьба Сансы Старк с садистом Рамси Болтоном, где вместо страстной брачной ночи молодую жену ждало жестокое изнасилование. Одновременно в соцсетях обсуждали вполне реальный брак юной чеченки Луизы Гойлабиевой, выданной за начальника местного РОВД Нажуда Гучигова.
Четыре года назад «Игра престолов» раздвинула рамки допустимого для популярных сериалов. Оказалось, что нагота — это нормально; даже в полуволшебном мире люди занимаются сексом, а в перерывах между оргиями и попойками они отправляются на жестокие, но впечатляющие битвы. Насилие и откровенность придали сериалу скандальности, дерзости и болезненной привлекательности, эксплуатируя нашу жажду кровавых зрелищ. Но без «Игры престолов», безусловно, не было бы той же «Чужестранки», которая взяла всё лучшее, что принесла эпоха раскрепощенности на телевидении, и обратила в мощный нарративный инструмент.
Смерть и пытки
в «Чужестранке»
не вызывают кровожадного восторга — только ужас и содрогание
Откровенность в «Чужестранке» используется не ради шока, а ловко дополняет характеристику персонажей. Об эмансипированной главной героине рассказывает не только ее прошлое полевой медсестры, но и то, что для ее мужа естественно сделать ей куннилингус. При этом жестокость здесь тоже нерафинированная: зрителю в красках показывают, как спина главного героя превращается в кровавые лоскуты от избиения плетью. Смерть и пытки в сериале не вызывают кровожадного восторга — только ужас и содрогание.
Тренд на раскрепощенность и неприкрытую жестокость на телевидении пустил корни и даже как будто приелся. К пятому сезону «Игра престолов» по-прежнему занимательный, но далеко не такой прорывной сериал, каким он казался поначалу. Сегодня, обсуждая изображение изнасилований, критики обвиняют шоураннеров в нарочитой погоне за сенсацией, чтобы сохранить интерес к истории. Следить столько лет за мыльной оперой такого масштаба надоедает, особенно когда развитие персонажей происходит в пустоту: сценаристы живут в подвешенном состоянии из-за недописанных книг, не имея права ни придумать конец самостоятельно, ни следовать заданному писателем курсу.
Насилие в мире Мартина, что книжном, что экранном, напрямую зависит от пола. Если ты женщина — берегись изнасилования, если мужчина — тебя уложат в бою. При этом и тот и другой тип жестокости чаще всего используется, чтобы раскрыть мужских персонажей. Например, подчеркнуть его чернейшую душу, как это происходит в случае с Рамси. В книгах изнасилованные женщины редко становятся героинями, от чьего лица идет повествование. Многие возмутились, что в сериале Санса заняла место Джейн Пул, персонажа второго плана из книг, но, будь ситуация обратна, было бы еще хуже. В то время как произошедшее со старшей Старк еще как-то можно будет повернуть в сторону ее развития, Джейн Пул просто скинули бы как ненужный балласт.
Со стороны насильника издевательство — это способ показать свою власть. Для пережившего изнасилование — это история преодоления травмирующего опыта вопреки мучениям. В книгах Мартина, которые он называет историей о войне, любая жестокость нужна непосредственно для получения власти. Однако по-настоящему удачным инструментом истории насилие становится только тогда, когда используется не в качестве бытовухи, а как продуманный драматический прием, раскрывающий весь ужас поступка, что с успехом удалось шоураннерам «Чужестранки».
«Чужестранка» — экранизация серии любовных романов о женщине, попавшей из 1940-х в Шотландию конца XVIII века. Финальная серия первого сезона показывает, пожалуй, одну из самых откровенных и жестоких сцен в истории телевидения. Шотландец Джейми оказывается в тюрьме под надзором главного злодея, который, совсем как Рамси Болтон, получает извращенное удовольствие, пытая других людей. Изнасилование Джейми при этом вызывает ровно такую реакцию, какую и должно — стойкое отвращение и ужас. Зритель оказывается не в позиции вуайериста или абьюзера — он переживает драму вместе с жертвой. В «Чужестранке» четко расставлены акценты, в отличие от сцены изнасилования Сансы, где ударение делается на удовольствие ее насильника, эротизацию и эстетизацию происходящего: вспомните, как красиво показана беззащитная жертва в разорванном платье.
Сценаристы растянули самую жестокую сцену «Чужестранки» на целую серию и затронули темы, которых касаются нечасто. Жертва здесь не женщина, а мужчина — равно как и насильник. Проблема мужского изнасилования вообще редко поднимается в современной поп-культуре, будто бы его вовсе не существует. В «Чужестранке» акт физического насилия совершается не на пустом месте: злодей пытается морально сломать гордого шотландца. Гендерные нормы здесь идут к черту — главного героя в итоге спасает жена. При этом зрителям четко дают понять, что после пережитого он никогда не будет прежним человеком и еще долго будет приходить в себя.
Примеров сериалов, демонстрирующих изнасилования
не ради шока, становится
всё больше
Примеров сериалов, демонстрирующих изнасилования не ради шока, становится всё больше. Это и отличная драма с Мэгги Джилленхол Блогородная женщина, в которой изнасилование становится одним из важных событий, формирующих мотивацию героини. Тема поднималась и в телешоу «Оранжевый — новый черный», ставшем первопроходцем во многих вопросах, затрагивающих изображение женщин на телевидении. Добавьте в копилку примеров сцены насилия из «Аббатстве Даунтон» и «Безумцев».
Тем временем в «Игре престолов» жестокость стала движущим механизмом сериала — навроде одной из спиц в колесе, о которых говорит Дейенерис, обыденным и бездушным. Возможно, из-за обилия сюжетных линий, персонажей и ограниченности по времени у сценаристов просто нет возможности показать всю трагедию, скрывающуюся за каждым подобным событием, делая его исключительно физиологическим, но не моральным переживанием. Многие критики справедливо считают , что сценаристы «Игры престолов» топчутся на одном месте и прикрывают скупость сюжета продуманно шокирующими сценами.
Всё сказанное вовсе не означает, что из-за промахов одних стоит впредь безапелляционно отметать сложные и болезненные темы. Немаловажно, что их художественная интерпретация поможет начать диалог в современной культуре. Если нарратив о том, как всё плохо и как жестоки люди, в итоге сменится трендом на преодоление, возможно, и насилие на телевидение станет другим.